Глава 1
Желанный миг свободы Париж... город романтиков и творцов, мечтателей и бунтарей... Аккордеон, играющий на узкой улочке, который хочется слушать бесконечно, Эйфелева башня, которую сотни раз видел на картинках, но к которой все равно хочется подойти, и, задрав голову, поражаться этому нескладному величию, мосты, проплывающие мимо, когда смотришь в окно – старые и современные, большие и маленькие... Кажется, что тут сам воздух другой – вдыхаешь его, наполненный ароматами кофе, ванили, корицы, первых робких листочков на деревьях, холстов уличных художников – и охватывает непонятное чувство эйфории. Внутренней свободы. Походка становится легкой, улыбка – счастливой.
Сейчас я чувствовал себя ребенком, сбежавшим от бдительного ока взрослых. Как бы смешно ни звучало, я не мог и шагу ступить без личной охраны. Это тяготило. Простая прогулка становилась роскошью, которую Роберт Паттинсон не мог себе позволить... Бесконечные телешоу, пиар-компании, фотосеты в перерывах между съемками не оставляли свободного времени, и практически каждый день я доползал до постели и попросту отрубался, как только голова касалась подушки. Даже гитара, без которой я путешествовать не мог, оставалась нетронутой. Я постоянно жил на чемоданах.
Иногда я скучал по дому. Так скучал, что все болело внутри. И каждый раз, оказываясь в старой-доброй Европе чувствовал себя ближе ко всем, кого любил, ко всему, чего мне так не хватало. Здесь было спокойнее, уютнее. Я расслаблялся в этой атмосфере. Только в Париж я приехал не отдыхать – это был промо-тур «Милого друга», запланированный, освещенный многими изданиями, требующий моего присутствия на пресс-конференции, премьере фильма и званом ужине. Я не любил эти шумные сборища. Постепенно привык к ажиотажу, крикам толпы, вспышкам фотокамер – временами это даже нравилось. Сначала я просто не мог поверить, что все происходит со мной и наяву, потом поверил, потом... устал. Играть я любил только на съемочной площадке, но не постоянно. Самым большим желанием было оставаться собой. Не путать вымышленный мир и настоящий. И я старался, но без конца улыбаться было невозможно, а выглядеть кисло на куче фотографий из-за угла как-то не светило. Иногда это жутко раздражало. Хотелось стать «нормальным». Но я знал, что это временная хандра. Я бы не променял настоящую жизнь на прежнюю. Эта казалась сумасшедшей, но та – скучной. У меня была мечта, и она сбылась – я стал известным, мог выбирать роли, мог воплощать их на экране, на какое-то время становясь кем-то другим... Это захватывало. Только вот до сих пор не удавалось спокойно смотреть на себя ТАМ, с трудом подавляя желание сбежать – причем из кинозала в день премьеры в том числе. Этот раз не был исключением, а уж если учесть обилие интимных сцен в фильме, то...
На самом деле, все могло быть и хуже. Прошлый вечер стал долгим и насыщенным, званый ужин на удивление приятным. Вернувшись в свой номер, я почти сразу заснул, но все равно не выспался. Мой слишком расслабленный организм отказывался от любых действий, мечтая не выходить из горизонтального положения еще много бесконечных часов... Потому стоило больших усилий не задремать на пресс-конференции, перенесенной организаторами на следующее утро. Заметив, что я клюю носом, Кристина, единственная из моих партнерш по фильму, приехавшая на премьеру, подсунула мне стаканчик с кофе вместо минералки. Добрая душа. Поздняя дегустация французских вин не прошла даром, и мне, ко всему прочему, нешуточно болела голова. Все эти изыски виноделия оказались совсем не по моей части.
Я довольно бодро отвечал на вопросы, половину из которых слышал до этого много раз, потому и не приходилось напрягаться с ответами. Мои мнения редко менялись. Я бросил короткий измученный взгляд на ухмыляющуюся Кристину. Она незаметно показала на пальцах – пять. Пять минут? Уже легче.
И после, поднявшись, пока я какое-то время позировал фотографам у огромного постера вместе с экранной любовницей, тоскливо думал, что отсюда выйду прямо к дверце машины, потом распахну ее у входа в отель, потом вернусь обратно в машину и снова окажусь в аэропорту... Вот и вся Европа, весь Париж. Многие мечтают сюда попасть и смотрят открытки, а я, попадая, смотрю на сошедшие с них виды из окон гостиничных номеров. И, словно картины, выплывшие откуда-то из моих снов, завораживающие, окутанные дымкой столетий, пропитанные романтикой и неповторимым духом Франции, они всегда вызывают у меня странное, необъяснимое томление в груди.
Мне вдруг отчаянно захотелось хоть десять минут побыть на улице, просто постоять на свежем воздухе – что в последнее время чаще подразумевало балкон отеля, куда я выходил покурить. Когда я стал таким занудой? Видимо, в тот миг, когда головная боль снова усилилась.
Как и было запланировано, я вернулся в отель. До рейса оставалось несколько часов. Съемки новых эпизодов были намечены на пять вечера послезавтра. Вернусь, выспавшись в самолете, потом почитаю сценарий, потом поем, снова почитаю сценарий, побренчу на гитаре и пораньше завалюсь в постель, чтобы поразить гримеров своим свежим видом. Какая бурная жизнь... Я сам себе улыбнулся. Мир вокруг имел такое сказочное представление обо мне. Это даже льстило. Любопытно, я был бы кому-то интересен, если б меня действительно знали настоящим? Тут всплыла удивительная мысль – а многие ли знают меня здесь хоть каким-то? Не такая уж я мегазвезда, в конце концов. И узнают ли на улице рядовые французы, если я пройдусь в повседневной одежде, натянув кепку, скрывшись за темными стеклами очков? Заметят ли обычные горожане – те, кто занят работой и учебой, суетящиеся, спешащие, ушедшие в свои будни? Вряд ли. Эта мысль была утешительной и заманчивой.
Мне захотелось ненадолго остаться, побыть одному. Я скучал по временам, когда вечерами мог сидеть с друзьями на крыше, сочиняя музыку. Смотреть на темнеющее небо. Я любил гулять по Лондону, затерявшись в толпе... пока это было возможным. Может, удастся затеряться в Париже? Если получше замаскироваться. Поболтаться по Монмартру, слушая уличных музыкантов. Посмотреть на парижанок. Зайти в одну из многочисленных кафешек в Латинском квартале, выпить кофе и съесть круассан... Еще холодное, но очень веселое апрельское солнце светило в окно, заполняя комнату. В воздухе уже чувствовалась весна, и я, как последний романтик, безудержно рвался на бесцельную прогулку по незнакомому городу.
Что ж, вырвался. Никто не обратил на меня внимания при выходе из отеля. Никто не оглядывался на улице. Я перешел дорогу и, шагая по мосту, с интересом рассматривал все вокруг, впереди, справа, слева, а потом, обернувшись, медленно пошел задом наперед, уже издали глядя на здание
Relais-Hôtel du Vieux Paris. Старинное, будто пропитанное поэзией веков, оно высилось неподалеку от знаменитого Собора Нотр-Дам. Чудеса архитектуры, озареные солнечным светом... Все это словно сошло с туристической открытки и стало явью. Я чувствовал, что улыбаюсь во весь рот, опьяненный этим днем, всем, что вижу и чувствую. Кажется, прохожих не удивляло, что я иду, пятясь, как рак, и постоянно на них напарываясь с извинениями, они спешили дальше и лишь рассеянно кивали. Для них это был обычный рабочий четверг. Для меня – подаренный жизнью маленький личный праздник.
Было так удивительно хорошо, что хотелось подпрыгнуть. К счастью для окружающих, я этого не сделал, зато достал мобильный, набирая номер своего охранника. Дин был в состоянии легкого шока, когда я, неспешно шагая по набережной и слушая щебет птичек - это теперь казалось такой экзотикой – сообщил, что остаюсь на эту ночь, и он мне не понадобится до завтра.
- Со мной все будет в порядке, дружище. Отдыхай.
Сказав это, я отрубил мобильный телефон и почувствовал полную свободу. Дышал полной грудью, направляясь неизвестно куда, не думая о проблемах, вне графика, без спешки, не ощущая на себе пристальных взглядов и нацеленных откуда-то фотокамер. Мне сразу понравилось, как у французов было организовано прибытие. Никакой лишней суеты, очень хорошая охрана, не разглашалось, где мы остановились и точное время приезда. Шумиха окружала непосредственно премьеру и все с ней связанное, а вне всего этого я еще никогда не чувствовал себя так комфортно. Отель был роскошным, но удивительно уютным, там не было холодного пустого пространства с его унылым минимализмом, из окон открывался замечательный вид. И когда я решил остаться, метрдотель любезно согласился предоставить мне на одни сутки свободный бельэтаж вместо обычного, отведенного мне организаторами, люкса. Это была красота и романтика в чистом виде – крыши Парижа под ясным весенним небом, шум города внизу, колыхание занавесок от легкого ветерка, разносящего по комнате аромат цветов из расписной вазы на столе...
«Волшебство начинается за углом» - прочитал я в рекламном буклете отеля, собираясь на свою собственную экскурсию. И это действительно так и было. Живописные берега Сены, Пантеон, Люксембургский сад, университет Сорбонна, окруженный узкими старинными улочками с неверояным количеством книжных лавок, бистро и уютных на вид кафе. Буклет не врал. Это были не просто красивые описания. Такой город не нуждался в рекламе. Чтобы все здесь увидеть и узнать, не хватило б и года. А может, и всей жизни.
Сейчас мне не хотелось считать минуты и часы, включать телефон и смотреть, сколько времени, потому что вероятность сотни непринятых звонков была слишком велика. Я оставил сообщение на голосовой почте Стефани и попросил не беспокоиться и не звонить. Она меня знает – раз сказал, что буду завтра вовремя, значит буду. Просто волноваться – в женской натуре. И я не сомневался, что она все же звонила. Потом надо будет ответить. Когда нагуляюсь...
Бродил я довольно долго, все еще не думая о времени и не замечая того, что с непривычки начинают ныть ноги.
Погода постепенно стала меняться. Резко похолодало, небо заволокло тучами. Снять солнцезащитные очки я не рискнул. Надо как-то возвращаться... хотя бы временно передохнуть, пообедать. Только очень уж не хотелось спрашивать дорогу, еще и на английском. Осторожность иногда делала меня параноиком. А полюбившийся мне буклет гласил, что днем вызывать такси бессмысленно, везде одни пробки. Быстрее будет пешком или на метро. Еще бы знать, где это метро. Я пытался идти прежним маршрутом, но паутина улиц была похожа на лабиринт, притом в моих темных очках все казалось одинаковым. Наверное, я смахивал на своего многострадального героя Эдварда – только тот отсиживался в машине, прячась от солнца, а я под пасмурным, низким небом брел в черных очках...
Что ж, пришла пора признать – я заблудился в Париже. Называется, «затерялся в толпе». Точнее, я там потерялся.
Включив мобильный, где было всего-то двадцать непринятых звонков, я перезвонил, разобрался, всех убедил в своей способности провести сутки в одиночестве и покое, потом взглянул на часы – 03.38 PM – и снова отключился.
Оказывается, я гулял всего часа четыре. Не так много, но для меня непривычно. Уже не говоря о том, что давно пора подкрепиться.
Какое-то время я шел в неизвестном направлении, пока взгляд не упал на одну из многочисленных вывесок, раскачивающихся на ветру. Чуть поежившись, я решил, что это неплохая идея – оказаться внутри, погреться, при случае все же спросить дорогу. И съесть тот самый круассан.
Я зашел в кафе. Там было странно пусто. Я так привык к постоянному столпотворению, что несказанно удивился. Даже бесстрашно снял свои
Ray Ban. Обеденный перерыв, что ли? Поздновато, вроде. Или закрыто? Я обвел помещение взглядом. Только сейчас заметил сидящую за столиком у окна русоволосую девушку в темной куртке и джинсах, на которые я обратил внимание исключительно из-за хитросплетения ног под столом. Перед ней лежала небольшая потрепанная книжка, раскрытая в районе середины, и стояли две пустые чашки. Похоже, она здесь давно. Расстегнутая куртка была накинута на плечи, бордовый шарфик, висевший на спинке стула вместе с сумкой, мог в любой момент соскользнуть на пол. Упершись руками в подбородок, незнакомка увлеченно читала, но через мгновение, словно почувствовав на себе взгляд, посмотрела в мою сторону, и я отвернулся к стойке, за которой никого не было.
Но девушка не подавала никаких признаков истерии, а я никогда не любил тишину, даже в молчаливом «разговоре», потому, чтобы избежать неловкости, произнес:
- Простите, не подскажете, сколько времени?
- Это не перерыв, просто прием товара. Бармен скоро придет.
Разве я это спросил? Но узнать-то хотел именно это. Я мысленно улыбнулся.
- Знаете, я плохо ориентируюсь в городе, может, вы объясните, как мне найти отель
Relais-Hôtel du Vieux Paris? – название я произнес очень коряво, заглядывая в свой мятый-перемятый буклет.
Представляю, как смешно это прозвучало, но девушка совершенно спокойно ответила:
- Лучше просто вызвать такси. Иначе заблудитесь окончательно. Еще можно доехать на метро, но вам понадобится гид.
Собеседница лишь мельком взглянула на меня. Казалось, затертая книга привлекает ее намного больше, чем какой-то надоедливый иностранец.
- А поблизости есть еще кафе?
- Здесь самый вкусный кофе. И круассаны.
Захотелось узнать, не читает ли она мысли. Но я уже боялся упоминать имя Эдварда всуе. И все, с ним связанное. Похоже, она меня так и не узнала. Или не подала виду.
Мне стало любопытно. Она их тех, кто меня терпеть не может? Или из тех, кто не смотрит кино «такого рода», потому для нее я – обычный, впервые появившийся на горизонте парень?
Я отошел от стойки и уселся за столик – не за соседний, а через один.
Она заинтересованно читала. Или только делала вид? Ее рука, как бы невзначай, поднялась, погладила лоб и осталась там, прикрывая лицо. Намеренно скрылась от моего взгляда? Я ее, похоже, нервирую.
Пошел дождь. Я отвернулся к окну, рассматривая капли, стекающие по стеклу. Город постепенно терял четкие очертания, и мне нравилось наблюдать за этой картиной... хотя так и подмывало повернуться. Я ведь даже лица ее толком не рассмотрел. С виду совсем обычная. Не находящая в родном городе ни капли романтики, уставшая после лекций или работы, не ищущая знакомств...
И только сейчас до меня дошло, что она ответила на английском, причем без акцента. Более, чем странно.
- Вы тут часто бываете? – спросил я.
Редко предоставлялась возможность побыть таким навязчивым. Но я не мог спокойно сидеть в тишине, засунув руки в карманы и пялясь в окно, когда рядом был кто-то еще. Кто-то незаинтересованный, погруженный в себя, не бросающий томных взглядов, не хихикающий, не вопящий: «Укуси меня» и прочий бред.
Несоизмеримо далекая от образа той сексуальной парижанки, которую я себе представлял на фоне Эйфелевой башни в ореоле брызг шампанского и летящих на ветру шалей. Кажется, фильмов пересмотрел.
Вот сейчас она пошлет меня куда подальше или вежливо попросит не мешать – и будет права.
Рука чуть сдвинулась со лба, но она не посмотрела на меня.
- Неочень.
- Вы не местная?
Она не спешила отвечать, и я с неловким смешком добавил:
- Знаю, что надоедаю, просто чувствую себя идиотом без чашки кофе перед носом и журнала в руке. Тогда я бы сделал вид, что занят.
- Ничего страшного. - Я заметил, что ее губы расползлись в медленной улыбке. - Вот потому я и ношу с собой книгу.
Хлопнула дверь, за стойкой появился бармен, который как-то странно на меня посмотрел. Потому что я
тот самый Роберт Паттинсон? Или потому, что я все еще улыбаюсь до ушей в ответ на ее слова?
Помещение заполнил теплый электрический свет, разрывая серую мглу – похоже, для интимного полумрака с горящими свечами было еще рано, а дождь и тучи, прогнавшие из маленького кафе солнечные лучи, не спешили уходить.
Я подошел и заказал черный кофе с круассаном. Еще бы кока-колу с гамбургером в комплект. Меня хоть в повариный рай отправь, а я из всех деликатесов предпочту это... «Ужаснитесь, гурманы».
Я отнес заказ на столик, снова присаживаясь напротив незнакомки. Журнала у меня все равно не было, потому мой взгляд то и дело останавливался на ней.
- Ждете кого-то? – в очередной раз ляпнул я.
Очевидно, надо было взять побольше круассанов, чтоб занять рот и не надоедать людям. Кому, как не мне, знать, как это тяготит. И чего я к ней прицепился? Так отвык от одиночества? Или привлекло то, что я ей совсем до фени? Потому что в целом в ней ничего особо примечательного не было.
Наконец, она подняла голову и посмотрела на меня. Если бы моя последняя мысль выражалась в словах, какую-то их часть я взял бы обратно.
Солнечный свет, оказывается, никуда не пропал – он просто спрятался в ее больших выразительных глазах. Привыкший быть парнем с обложки и одновременно парнем «вы меня с кем-то путаете», я заметил то, чего не видно в многолюдной толпе, да и просто с первого взгляда, который чаще ищет очевидную красоту – а буднично одетая незнакомка была почти без макияжа; прическу, если она считалась таковой утром, не пощадил весенний ветер. Но я мысленно убрал непослушные пряди волос с ее красивой шеи, отвел руку от щеки, чтобы она не закрывала лицо с нежным румянцем, и приподнял рукой за подборок, не позволяя тени от ресниц скрыть глубину непонятного цвета глаз...
Спустя долгое мгновение она отвела взгляд, словно невзначай обронив:
- Можете сесть за мой столик, если хотите...
Она всегда так странно отвечает на вопросы? Но я опять хотел узнать именно это – одна ли она здесь. Почему бы не скоротать время вместе. Беседа обещала быть интригующей.
И я воспользовался предложением. Повесил на стул напротив свою куртку, засунул очки в карман, а потом подошел к стойке, заказав еще по чашке кофе и десерту. С неожиданным, необъяснимым волнением я изучал ее профиль, пока девушка, отвернувшись, что-то сосредоточенно искала в сумочке. Краем глаза я заметил, как она достала заколку, легким жестом подхватила волосы, отвела назад – будто подсознательно угадывала мои скрытые желания. И теперь мой взгляд скользил по ее подбородку, обнаженной шее, ключицам. На ее щеке была ямочка, словно она таила улыбку внутри. Эта задумчивая девушка почему-то виделась мне сияющей, от нее веяло теплом – миловидной, чуть пухленькой, но при этом казавшейся странно хрупкой.
«Так, стоп, куда-то тебя не в ту степь несет, Паттинсон». Что это – аура Парижа, опьяняющая романтикой весны прогулка или мое разыгравшееся от переизбытка новых впечатлений воображение? Я заставил себя мысленно встряхнуться, хоть все еще стоял в полоборота к случайной знакомой. Видел, как она поправила простенький бежевый свитер, мельком заглянула в карманное зеркало. Это было вполне типично, по-женски, потому я все еще продолжал теряться в догадках, интересен ли ей на самом деле, или просто достал глупыми вопросами, вот она и решила поскорее закончить с обедом и потом распрощаться. Впрочем, такой вариант меня устраивал. Поболтать и разойтись. А может, и нет.
Источник: http://anti-robsten.ucoz.ru/forum/12-37-1#1801
