Мы познакомились на ночном сеансе Шерлока Холмса. Она была совсем одна. Сидела через одно свободное кресло от меня и без конца поправляла волосы. Меня дико раздражало, что этот фильм слишком темный… зал большую часть времени оставался неосвещенным. Но всякий раз, когда экран дарил немного света, я поворачивал свою голову влево, чтобы увидеть ее. На ней была черная кожаная курточка с рукавами три четверти. И модные дорогие часики болтались на ее тонком запястье, каждый раз когда ее кисть вспархивала, чтобы поправить очередной выбившийся локон. Ее волосы были темными.
Когда пустили титры и включили свет, она не двинулась с места. Обхватила себя руками, будто ей было холодно, и закинула ногу на ногу. Более защитную позу сложно представить. Уж я-то знал в этом толк. Сначала мне казалось, что она ждет, когда все люди покинут помещение, мало кому нравится толпиться. Но даже когда все вышли, она осталась сидеть. Также как и я. Наконец она повернула голову, не переставая обнимать себя руками, и вздернула бровь. Мне это понравилось. Это заставило ее выглядеть еще моложе, чем она выглядела. Не то чтобы я имел извращенные наклонности…
Черноглазая продолжала пялиться на меня, ничуть не стесняясь, но все-таки, на всякий случай все еще продолжая защищать свое тело руками. Она мне заочно нравилась. Так мы и играли в гляделки в пустом зале кинотеатра, когда на часах уже было далеко за полночь. Мои глаза начали слезиться и пытались сморгнуть против воли, потому, чтобы окончательно не проиграть, я решил заговорить первым.
- Привет?
- Это была такая драматическая пауза, я ожидала чего-то большего.
- Сейчас сюда придут уборщики, мы можем продолжить в кафе?
- Все ближайшие кафе закрыты, проводи меня до дома. – Не дожидаясь моего согласия, она встала и зашагала вниз по ступенькам. На ней были черные плотные колготки, а поверх короткие джинсовые шорты. Ноги слишком худые. Я удивлялся, как они так изящно и легко поднимают эти каблуки, которые на вид казались тяжелыми.
Конечно, я поплелся следом за ней, спрятав свои обветренные руки с перебитыми костяшками в карманы укороченного шерстяного пальто. Мы вышли из кинотеатра порознь, из-за вращающихся дверей я чуть было не потерял ее, но она нашлась на другой стороне дороги, ветер хлестал ее щеки ее же волосами. И больше она их не поправляла. Когда я торопился догнать ее, перебегая через дорогу с односторонним движением, желтое такси успело остановиться в нескольких сантиметрах от моего тела, громко визгнув шинами. Встретившись с незнакомкой глазами, я понял, ее это нисколько не тронуло. Она нравилась мне.
Немного обогнав ее, я развернулся к ней лицом, спиной к дороге, и зашагал задом наперед. Мои руки все еще прятались в карманах. Неправильная, небезопасная поза. Во-первых, я не видел, куда иду. Во-вторых, я запросто мог споткнуться. В-третьих, мои руки были в карманах, они бы не смогли помочь во время поймать равновесие. В-четвертых, она бы просто смотрела, как я падаю. В-пятых, я разбил бы себе затылок.
- Как тебя зовут? – Ветер почти проглотил мой вопрос.
- Белла-Алиса.
- Как Анна-Мария?
- Нет, как Белла-Алиса. – Я уже говорил, что она нравилась мне?
Похоже, ей осточертело чувствовать тонкие хлесткие пряди на своем лице, потому что она сняла с запястья обыкновенную резинку и собрала волосы в хвост. Он неожиданно оказался таким длинным… как у русалки. Я чуть было не споткнулся и не оставил свой размозженный череп на тротуаре. Теперь мне казалось, что ее волосы не просто темные, а темно-серые… такие, каких я никогда раньше не видел. Глаза большие и раскосые, такие, что еще чуть-чуть и было бы уже уродство, но этого чуть-чуть не случилось, и они были просто ужасно гипнотизирующие, какие-то внеземные. Рот, ее губы непропорционально маленькие… скорее всего, она ест суп чайной ложкой. Она была такая… Белла-Алиса.
- Ты не представился. – Она остановилась, и я замер вместе с ней.
- Меня зовут… Эдвард.
- Ну что же, Эдвард, мы пришли. – Русалка кивнула на что-то позади моей спины, я послушно повернул голову и увидел… крыльцо своей собственной квартиры.
Позже выяснилось, что в тот кинотеатр нас привело одно и то же – страсть к детективам. С той лишь разницей, что я проходил стажировку у местного специалиста, чтобы наконец получить лицензию, а она их писала. Да, она написала две страшные книги, и была знаменита в определенных кругах… и ей было всего девятнадцать.
В течение следующих трех месяцев она часто сидела на подоконнике моего окна. До тех пор, пока меня не начали пожирать тоска и скука. Когда это случилось, моя русалка легко соскочила с окна и внимательно уставилась в мои глаза.
- Ты выглядишь больным.
- Я схожу с ума… - Признался я, помешивая чайной ложкой, которой она ела суп, крепкий черный чай. Ее глаза на мгновение стали стеклянными, но она быстро сморгнула и привычным, отточенным жестом поправила свои темно-серые волосы. Отложив белый ноутбук в сторону, она села напротив меня, вынимая из моих пальцев чайную ложку. Тогда я схватил кружку, резко поглаживая ее стеклянные бока.
- Ты получишь лицензию и станешь великим копом всех времен и народов. Этого ты хочешь? – Русалка редко обращала внимание на мои неудачи или капризы… сегодня она сделала это – значит, я выглядел действительно дерьмово.
- Три гребанных месяца ничего не происходит. Три гребанных месяца. Как я закрою чертову практику, если для меня нет работы? Ты будешь жить с вечным студентом?
- Мне нравятся студенты. – Она протянула руку и взъерошила мои отросшие волосы.
- Я серьезно, Белла. Никакого движения вперед… Ничего. Ты застрянешь здесь со мной, в этом болоте. Через пять, десять, двадцать, пятьдесят лет… все будет также. Я – все еще студент, дом – все еще двухкомнатная квартирка на первом этаже, еда – быстрого приготовления. Из развлечений только: секс, деньги, секс, деньги… кот. – Она засмеялась, она смеялась очень редко.
- Ты знаешь, возможно, у меня есть для тебя кое-какая работа.
- Белла-Алиса, я тут тебе душу изливаю, а ты приглашаешь меня к любовным утехам? – Ее бровь взлетела вверх, как в самый первый раз, тогда – после ночного сеанса Шерлока Холмса. Ее бровь странно действовала на меня… теперь я был уже не прочь, пасть в утешающие объятия своей русалки.
- Я не о сексе говорю. – Ну вот, кругом облом. Как жить на этом гребанном свете?
- О чем тогда? Опять консультация? – Она писала детективы. Странные детективы, в которых разгадку с трудом можно было разглядеть даже в самом конце. Определенно, ее истории были не из области «убийца – садовник». Белла часто устраивала мне допросы: каким оружием можно прострелить человека насквозь; какое, напротив, оставит пулю внутри; может ли собака перекусить шейные позвонки; видел ли я когда-нибудь, как делают лоботомию…
- Нет. Мне угрожают.
- Что?
- Мне угрожают. – Она повела плечами, как будто это был какой-то пустяк.
- О чем ты?
- Несколько месяцев назад, еще до того судьбоносного похода в кино… мне приходили электронные письма с угрозами. Тогда я не обратила на это внимания… знаешь, тогда только вышла моя вторая книга, и она стала популярной. Я думала, это просто завистники – обычное дело. – Я отложил кружку, которую до сих пор мучил руками, в сторону.
- Почему ты мне ничего не сказала?!
- Он, кто бы это ни был, больше не писал, когда мы с тобой познакомились.
- Что он писал?
- Всякую ерунду: «
Я видел тебя сегодня в кафе, мне понравился твой свитер» или «
опасно ходить по улицам ночью, твои каблучки стучали так звонко». Иногда он говорил, что мы скоро увидимся, и спрашивал, какие цветы я люблю. Видишь, это даже не совсем угрозы…
- Белла! Он на-блю-дал за тобой, ошивался поблизости. – Адреналин выстрелил в кровь.
- Но он же не сделал ничего плохого. Я думаю, он следил за мной в тот день и увидел, что я встретила тебя. – Она положила свой остренький подбородок на сцепленные пальцы.
- У тебя сохранились письма?
- Только одно. – Она показала глазами на подоконник, на котором любила сидеть. – Оно пришло сегодня. – Я вскочил со стула и схватил тонкую полоску бумаги. Края острые – обрезано ножницами. Скорее всего, злоумышленник действовал дома, и у него было достаточно времени. Иначе, он мог бы оставить целый лист или же оторвать лишнее руками. Слова напечатаны обычным шрифтом, никаких излишеств. В послании не было грамматических ошибок, но это ничего не значило, потому что в современном мире компьютеры будут поумнее многих людей. Черт.
- Когда? Когда оно пришло?
- До полудня я как обычно писала в интернет-кафе, когда вернулась домой, записка была уже здесь.
- Где он ее оставил?
- Он просунул ее в щель между дверью и номером квартиры, она была прямо на уровне моих глаз, иначе я могла бы ее просто не заметить.
- Почему ты говоришь об этом только сейчас? – Я бросил взгляд на окно, уже вечерело, крупные капли дождя били о стекло. – Я мог бы снять отпечатки, скажи ты об этом раньше! Черт тебя подери. – Я расхаживал по нашей маленькой кухне взад и вперед, туда и обратно. И без конца взлохмачивал свои волосы. Она вернулась к работе на своем ноутбуке. Ее лицо было сосредоточено, а пальцы хладнокровно стучали по клавиатуре.
- Белла, как можно быть такой легкомысленной? Ты в опасности! – Я в очередной раз бросил взгляд на записку:
«
Дорогая Белла-Алиса,
Похоже, твое временное увлечение самую малость затянулось. Ты не находишь?
Тебе следует одуматься.
Иначе, я доберусь до тебя. Медленно, но верно…».
- Эдвард, ты драматизируешь. Разве тебя не учили, что к подобным вещам нужно подходить с холодной головой? Сядь на место, у меня уже кружится голова. – Она взглянула на меня поверх экрана ноутбука. Тогда я сел напротив нее и резко опустил крышку, едва не прищемив ее пальцы, которые расслабленно лежали на клавиатуре.
- Я знаю, тебе в большинстве случаев плевать, если я задерживаюсь на работе. Ты не беспокоишься, если я ввязываюсь в потасовки. Тебе плевать, когда я попадаю в автомобильные аварии или режусь ножом… Ты останешься абсолютно спокойной, даже если чертов метеорит упадет на землю и ударит меня прямо в лоб! Но я не такой, и мне не плевать!
- Эдвард, я просто знаю, что ты не умрешь. Не обижайся… - Она сухо улыбнулась, настукивая пальцами по крышке ноутбука замысловатый ритм. Я тяжело вдохнул и выдохнул с закрытыми глазами, я уже почти привык к ее странностям. Почти.
- Не обо мне сейчас речь. Мне нужно позвонить, никуда не уходи. Хорошо? – Русалка имела обыкновение куда-то пропадать на несколько часов, поначалу это приводило меня в бешенство, потому что я всегда был ревнив, но спустя какое-то время я с этим смирился, потому что она всегда возвращалась домой. Несколько раз я следил за ней, как обезумевший сталкер, а она лишь прогуливалась по парку, садилась на заинтересовавшие ее скамейки и быстро-быстро что-то набирала на клавиатуре. Иногда она просто сидела в интернет-кафе, рассредоточено наблюдая за всеми и одновременно ни за кем. Еще реже она ходила в кино, выбирала место в последнем ряду и не отрывала остекленевший взгляд от экрана.
У меня не было поводов для сомнений, потому я запихал свою ревность себе же в задницу. Но, по правде говоря, слишком часто мне казалось, что свой компьютер она любит больше меня. Меня успокаивала мысль о том, что она просто моя… писательница. У нее слишком много разных историй в голове, она сойдет с ума, если не станет их записывать. К тому же, когда моя работа наладится, я тоже буду постоянно занят. Уверен, она не станет меня упрекать. Значит, и я не буду.
- Детка, никуда не уходи. Обещаешь? – Я наклонился и прижался своим лбом к ее лбу.
- Обещаю, Эдвард. – Ее маленький рот прижался к моему.
Мой куратор решил, что я свихнулся. Со скуки или от безнадеги. Он не принял мои тревоги всерьез, даже когда я примчался к нему домой с горящими глазами и дрожащими руками. Пытаясь объясниться с ним, я не мог сосредоточиться, потому что не помнил, закрыл ли русалку дома на все замки. Да или нет?
Когда я вернулся, она была дома. Я не успел сказать ни слова, как она посмотрела на меня из-под ресниц и сказала, что я должен серьезнее относиться к ее обещаниям. И я постарался. Настолько, насколько смог.
Через неделю, возвращаясь домой с ночной смены дежурства в офисе, в котором ничего и никогда не происходило, я нашел записку, желтый стикер, прикрепленный к двери нашей квартиры. В ушах зашумело. Записка гласила: «Ты не одумалась, Белла-Алиса».
- Белла? Белла?! – я отпер дверь и ввалился в темную узкую прихожую. Уже отсюда я видел, что ее нет на обычном месте – подоконник пуст. Что-то холодное и мерзкое зашевелилось внизу живота. – Белла? Где ты, детка? – Обшарив взглядом кухню, я кинулся в гостиную, диван пуст, клетчатый плед брошен, никто не лежит на полу, перекрестив лодыжки… Дальше спальня. Грязные влажные подошвы моих ботинок оставляли на светлом ковре безобразные следы. Я хотел, чтобы она просто заснула, и поэтому не откликалась… но в спальне ее не оказалось. Постель пуста. Как и я сам.
Когда мой взгляд наткнулся на полоску света под дверью ванной комнаты, сердце затрепыхалось, как у четырнадцатилетней девочки, встретившей Роберта Паттинсона. Повернув круглую ручку, я толкнул дверь. Над нашей ванной не было занавески… я увидел ее голые ноги, аккуратно перекинутые через бортик ванны, с кончиков пальцев мыльная вода капала на пол. Все остальное тело по самую шею погружено в мутную, молочного цвета воду. Ее мокрые длинные волосы льнули к скулам и шее. Из-за них я не сразу увидел провода от айпода.
- Белла. Белла! – Она распахнула глаза и улыбнулась, вытаскивая один из наушников и стараясь его не намочить.
- Ты почему в обуви? – Я осел на пол нашей маленькой ванной комнаты там, где стоял.
Заметив в моей руке желтый стикер, она нахмурила брови. От этого ее подбородок казался еще острее. Русалка ждала объяснений.
- Он опять… оставил послание. – Я стащил с себя куртку и бросил на пол.
- Что там?
- Он говорит, что ты… не одумалась.
- Нет, я не одумалась. – Приподняв одну ногу с бортика ванны, она провела большим пальцем по моему напряженному бицепсу. Я дернул рукой.
- Белла. Не время для шуток. Ты подозреваешь кого-нибудь? Кто это может быть? Подумай, пожалуйста.
- Я никого не подозреваю. – Ее легкомысленность меня раздражала.
- Он вроде бы ревнует. Может, твой бывший?
- Нет никаких бывших, Эдвард. – Русалка уже собиралась воткнуть наушник обратно в ухо, тогда я отсоединил провода от айпода, а она, закатив глаза, бросила наушники в сторону.
- Как это нет? Ты не попала ко мне девственницей. – Ее красивая бровь взлетела вверх.
- Хочешь поговорить о моей девственности? – Она приподнялась чуть вверх, и ее мокрые голые ключицы показались из воды, чтобы загипнотизировать меня.
- Я хочу поговорить о твоей безопасности, которая в последнее время сводит меня с ума.
- Ты умирал от скуки, теперь тебе не должно быть скучно. Чем ты недоволен? Иди, сними отпечатки пальцев с двери и записки.
- Я сниму. Обязательно сниму. – Внезапно вспомнив о правилах, я полез в карман брошенной куртки и достал плотный пластиковый пакет, опустив туда стикер, я отложил его в сторону.
- Так чем ты недоволен, Эдвард? У тебя вроде как появилась работа. – Она очистила лицо от налипших прядей волос.
- Да, но ты теперь в опасности.
- Никто не получает все и сразу, Эдвард. Бесплатный сыр только в мышеловке.
- Разве ты не боишься? Ты не боишься, что кто-то причинит тебе вред?
- Разве ты допустишь это? Разве ты не защитишь меня?
- Конечно, не допущу. Я всегда буду защищать тебя.
- Тогда чего мне бояться? Я тебе доверяю. – Она встала, шумно расплескивая воду. – Подайте мне полотенце, детектив.
Чарли, мой куратор, наконец зашевелился. Он позволил мне снять отпечатки и допросить возможных свидетелей… но дело не двигалось с мертвой точки. Отпечатков не было точно так же, как и свидетелей. Несколько раз я просил Беллу выйти из дома на прогулку, оставаясь от нее на почтительном расстоянии, я старался заметить кого-то, кто следил бы за ней. Но каждый раз следил за ней только один человек – и это был я.
Неделю спустя, ночью, ее холодные тонкие пальцы разбудили меня. Она щекотала мой подбородок.
- Эдвард, проснись.
- Что? – Спросил я, не открывая глаз.
- Звонит твой телефон. – Только один человек мог звонить мне в такое время, я подскочил на месте и кинулся к трубке. Две минуты спустя я был уже полностью одет.
- Что случилось? – Русалка обнимала мою подушку.
- Чарли звонил. Мне нужно в офис.
- Что случилось? – Она приподняла голову со своей подушки, сосредоточенно на меня уставившись.
- Убили женщину, совсем рядом… через несколько домов отсюда.
- О.
- Никуда не ходи, малышка. Окей?
- Хорошо. – Я перегнулся через кровать и поцеловал ее в губы.
Имя убитой – Белла Чедер, ей почти исполнилось двадцать пять. Ее темные длинные волосы разметались по холодному мокрому асфальту. Пять ножевых ранений в живот. Тело успело окоченеть. Приблизительное время смерти – три сорок ночи. Белла Чедер.
Я вернулся домой поздним утром. Без улик, без показаний свидетелей.
- Ее зовут… ее звали Белла Чедер.
- Как сорт сыра? – Она пила кофе и облизывала губы.
- Как тебя.
- Брось, Эдвард. У тебя паранойя. – Я зажал двумя пальцами переносицу.
- У нее длинные темные волосы. Место убийство в ста метрах от нашего дома.
Моя, живая Белла молчала.
- В первой записке он написал, что, если ты не одумаешься, он доберется до тебя медленно, но верно. Во второй, что ты не одумалась. А теперь это. И все с точным интервалом в одну неделю. Это не похоже на паранойю, Белла.
- Хорошо. Что же мне делать? Испугаться до чертиков и заработать себе невроз?
- Помоги мне. Подумай, кем может быть этот человек. Ты же пишешь детективы. У тебя есть в этом какой-то опыт, примени логику. – Я буравил ее взглядом, стараясь внушить мысль, что она должна помочь мне… нам.
- Эдвард, у меня никогда не было врагов. Я ни с кем не ругалась.
- Он необязательно враг, может, даже наоборот. Поклонник? Дружелюбный знакомый? – Русалка задумалась, прикусив губу.
- Эдвард, я могу даже не знать его. Возможно, я никогда не видела его. Многие знают мое имя из-за книг… Что, если я с ним незнакома?
- А что, если знакома? Что, если ты пойдешь покупать хлеб, а булочник заколет тебя ножом?
- Мы не едим хлеб.
- Белла, черт возьми! Ты не хочешь помочь мне!
- Чего ты хочешь, Эдвард? Чтобы я сидела тут и наговаривала на невиновных людей?
- Ты не можешь знать наверняка о их невиновности.
- Окей, я напишу список. Упомяну всех, с кем общаюсь или общалась.
- Спасибо.
Спустя десять минут передо мной лежал листок с дюжиной имен:
Майкл Ньютон – вместе учились в школе;
Лорен Мелроуз – вместе учились в школе, иногда созваниваемся;
Анжела Вебер – первый литературный агент;
Тайлер Кроули – лишил меня девственности;
Миссис Коуп – домовладелица;
Бенджамин Чейни – почтальон, иногда приносил мне пончики;
Джессика Стенли – оператор в интернет-кафе;
Рене Дуайер – хозяйка симпатичной таксы, иногда болтаю с ней;
Розали Хейл – модель, снималась для обложки моей второй книги;
Эммет МакКарти – ее муж, фотограф;
Эдвард Каллен – мой параноидальный бойфренд;
Чарли Свон – босс моего параноидального бойфренда. - Это все? – Наконец-то, хоть что-то.
- Нет, я не упомянула прохожих, которые изредка здороваются со мной. Не знаю их имен.
Я несколько дней работал со списком… Безрезультатно. У всех было либо алиби, либо безупречная характеристика. Ничего. Ни одной зацепки. Неделя неумолимо подходила к концу… Что дальше?
Чарли позвонил мне, когда я был уже практически дома, я видел свет в окнах кухни нашей квартиры. Но вместо того, чтобы отпереть дверь ключом и развалиться на диване, я повернул влево, двигаясь в противоположную сторону от места предыдущего убийства. Подчиненные Чарли уже успели расклеить ограждения желтой лентой, я нырнул под одну из таких. Тело было накрыто белой простыней.
Алиса Рикман, двадцать восемь лет. Брюнетка. Семь ножевых ранений в живот.
Убита в ста метрах от нашей квартиры и в двухстах метрах от предыдущего места преступления.
- Белла, ее звали Алиса. Она была брюнеткой. Ты понимаешь? – Белла сглотнула.
- Я следующая? Белла, Алиса… очередь Беллы-Алисы?
- Детка, мне так жаль, что тебя зовут не Белла-Алиса-Виктория-Эсмиральда-Виолетта… - Она засмеялась. Она редко смеялась.
- И тебе было бы не жаль всех этих женщин, которых убивают из-за меня?
- Тебя мне было бы жаль больше. – Она обхватила мое лицо руками.
- Это неправильно. Ты полицейский. Ты должен одинаково оценивать все жизни. Если бы на одной стороне дороги горел дом с десятком людей, а на другой стороне – у меня случился бы сердечный приступ. Куда бы ты кинулся? – Я опустил глаза.
- Сдается мне, хреновый из меня полицейский. – Она укусила меня за подбородок.
Через два дня пришли результаты экспертизы.
Один волосок, найденный на одежде убитой, не принадлежал жертве.
Он принадлежал кому-то, кто был брюнетом. Он принадлежал кому-то, у кого были чертовски длинные волосы. Возможно, он принадлежал кому-то, кто имел привычку без конца поправлять свои непокорные локоны.
Через шесть с половиной часов я узнал, что был прав.
В последний раз я так плакал, когда мне было тринадцать, в тот день умерла моя собака.
Сегодня умерло кое-что более значимое… моя… наша любовь?
Моя русалка стояла босиком на холодном кафеле рядом с кроватью с железной спинкой и смотрела в окно. За ним крупными хлопьями валил белый-белый снег. А на ней была такая же белая-белая сорочка до колена с длинным рукавом. И темно-серые волосы болтались ниже пояса.
Никогда прежде у нас еще не было такого свидания.
В психиатрическом отделении областного госпиталя.
- Ты получил лицензию? – Она обернулась, а я все стоял на пороге палаты.
- Господи, зачем же ты это сделала, русалочка?
- Ты больше не вечный студент. Есть движение… - Я закусил костяшку указательного пальца, чтобы не расплакаться, но все равно расплакался.
- Ты здесь теперь заперта, русалочка. Как же мне теперь… как же я…
- Никто не получает все и сразу, Эдвард. Я уже говорила тебе, где бывает бесплатный сыр. – Она забралась на высокую кровать с ногами и положила на колени свой белый ноутбук.
Источник: http://only-r.com/forum/33-120-1
