Творчество

Почти пять лет спустя… Март 2004 

«Привет, детка!» 

– Здравствуй! Благополучно приземлился? – я недовольно гримасничаю, глядя на пустые полки кладовой в доме родителей, потом закрываю дверь и зажимаю сотовый между ухом и плечом: – Прости, что? 

«Да, я здесь. Сели минут двадцать назад. Мы с Эмом убиваем время в аэропорту в ожидании посадки Зиммера. Наверное, возьмем пиво и какие-нибудь чипсы». 

– Звучит неплохо. А когда прилетают остальные парни? – спрашиваю я, прислоняясь к буфету. 

«Поздно вечером. Мы встретимся с ними в “Белладжио”¹, а потом нанесем удар по Стрипу²». 

– Ты сказал: “по стриптизершам”? – с трудом сдерживаюсь, чтобы не захихикать. Мой жених знает, что я дразнюсь, но подыгрывает: 

«Да. Планируем избить нескольких, предварительно заманив их в наше шикарное логово». 

– Не сомневаюсь, – я фыркаю. – Ну, береги себя. 

«Ты тоже. Никаких одиночных заплывов в океане в эти выходные». 

– Шутник. Насколько мне известно, никто из девушек не планирует вступить в «Клуб полярных медведей», так что мы в безопасности. Возможна быстрая прогулка по пляжу, но не более того – во всяком случае, во время этого девичника. Мы будем проводить его в мартовском стиле Восточного побережья: сугубо в помещениях казино и клубов. 

«Хорошо. Счастливо повеселиться! Свяжусь с тобой завтра». 

– Ладно. 

«Люблю тебя, малышка». 

– И я тебя тоже, – я кладу сотовый на кухонный стол и открываю морозилку в надежде найти там что-нибудь вроде «Lean Cuisine» ³. Я заехала в родительский дом только на одну ночь. Сейчас их здесь нет, поэтому меня не удивляет почти полное отсутствие еды. Теперь, когда родители вышли на пенсию, они ведут жизнь «перелетных птиц»: на суровые зимние месяцы переселяются во Флориду, в общину для людей старше пятидесяти пяти в Окале⁴. 

К концу марта они возвращаются в Джерси, к бассейну, ожидающему их на заднем дворе. К сожалению, мне редко удается насладиться бассейном летом. Мы с Тайлером живем в Атланте, после того как обручились в прошлом году, хотя он там уже давно – работает в отделе маркетинга фирмы «Кока-Кола». Я же без особых усилий перевелась из дома престарелых в Нью-Джерси в другое учреждение, принадлежащее той же компании. 

Пока за городом, в Альфаретте⁵, возводится наш "дом мечты", мы остаемся в трехкомнатной квартире Тайлера. Надеемся, что правильно рассчитали время и сможем переехать в новое жилище сразу по возвращении из свадебного путешествия в конце апреля. Нам показалось правильным устроить мальчишник и девичник за пару недель до бракосочетания, потому что, как только мы вернемся домой, начнется суматошное время финальных свадебных приготовлений. 

Я иду в гараж, чтобы предпринять последнюю попытку отыскать что-нибудь съедобное в морозильной камере. Снаружи, на крышке, обнаруживаю четыре огромные семейные упаковки туалетной бумаги, а внутри – два пакета очищенных грецких орехов и примерно семнадцать фунтов сливочного масла. Возникает подозрение, что мои родители или готовятся к вспышке дизентерии, или, по меньшей мере, планируют благополучно пережить зомби-апокалипсис, меняя туалетную бумагу и масло на другие припасы. 

Вот тебе и приготовила что-нибудь. 

Ну и фигня. Уже десятый час вечера – магазин Мерфи закрыт, и нет сил тащиться двадцать минут в супермаркет «Шопрайт» в Марлтоне⁶, а потом возвращаться сюда и что-то готовить. 

У меня был ужасно трудный день – несколько совещаний на работе по вопросам ухода, а потом полет до Филадельфии… не говоря уже о сорокапятиминутной автомобильной поездке от аэропорта до родительского дома. Энергии в запасе ноль, зато достаточно наличных, чтобы спустить их, учитывая события предстоящего уикенда. 

«К черту всё. Мне необходимы куриные палочки, картофель-фри и пиво. Я уже большая девочка и могу поесть одна», – я беру ключи и закрываю входную дверь, понимая, что в нашем крошечном городке есть только один ресторан, способный удовлетворить все три мои потребности. 
. 
. 
. 
– Добро пожаловать в «Пи-Джей Велиханс». Сколько мест? 

– О, я одна, – говорю я, разматывая шарф. – Просто посижу у бара, если можно. 

– Разумеется! – продолжает пищать бодрая администраторша. – Вот меню. 

Я улыбаюсь и беру у нее папку: 
– Спасибо. 

Сегодня здесь довольно шумно для обычного мартовского четверга, но я догадываюсь, что это из-за баскетбольного матча студенческих команд, который показывают все большие телевизоры. В своей розовой блузке, черных слаксах и на каблуках я выгляжу немного слишком нарядной, но это ничего. Я не против выделиться среди толстовок и свитеров. Устроившись возле бара, тут же углубляюсь в изучение меню. 

– Скажете мне, когда будете готовы… – Изумленно вскидываю голову, глаза лезут на лоб, – …заказать. 

Не могу удержаться от сияющей улыбки при виде миража мужчины, который умудряется появляться в моей жизни в самые неожиданные моменты. 

– Белла? 

Я быстро бросаю взгляд на свои руки… блеск бриллианта, обосновавшегося на безымянном пальце, заставляет меня вздохнуть. «Выбор времени идеален, как обычно». Снова смотрю на бармена: 
– «Изо всех забегаловок…»⁷, да? 

Он наклоняется через стойку и чмокает меня в уголок рта: 
– Что-то в этом роде, – выпрямляется и качает головой, улыбаясь точно так же, как я: – Господи, как ты поживаешь, черт возьми? Сколько мы не виделись? Три года, четыре? 

Я проглатываю комок в горле, потому что хочу, чтобы Вселенная просто унесла этого мужчину от меня навсегда, но мысль о мире без Эдварда Каллена заставляет сердце сжаться: 
– В ноябре будет пять. – «Но кто считает?» 

– Правильно! – Эдвард замечает, что его подзывает жестом посетитель у другого конца стойки. – Сейчас вернусь. 

Улыбаюсь и снова невидяще гляжу в меню. «Почему это всегда со мной случается?» Когда я веду самостоятельную, полную, свободную от Эдварда жизнь, небеса считают нужным снова занести его на мой порог без всяких предисловий. Сколько еще раз мы с ним встретимся? 

Его волосы еще короче, чем были на свадьбе Розали. Выглядит неплохо. Просто странно видеть его таким, учитывая, что в детстве у него всегда была густая рыжеватая шевелюра. А сейчас чуть ли не «ежик», как у новобранца, готового к отправке в учебный лагерь. Эдвард кивает и улыбается завсегдатаю, который машет купюрой. Я понимаю, что вот такой, в темных джинсах и зеленой рубашке навыпуск, с посудным полотенцем, перекинутым через плечо, и с этим знакомым блеском в глазах, он великолепен как никогда. 

«Молодец, Вселенная… о, и заодно: катись-ка ты к черту!» 

Эдвард возвращается ко мне: 
– Мы просто обязаны наверстать упущенное, но, для начала, что тебе принести? 

– Я пришла сюда в поисках «Реддса»⁸, – говорю я с усмешкой, – однако, похоже, теперь нуждаюсь в чём-нибудь покрепче. Как насчет «Космо»? 

– Заметано. 

Через две минуты передо мной появляются салфетка и бокал, и я сую Эдварду десятидолларовую купюру. Пробив чек, он подает мне сдачу. 

– Ух ты, отлично, – говоря это, пытаюсь не застонать от удовольствия. – Спасибо. 

Он подмигивает и облокачивается на стойку: 
– Так ты давно в городе? Кажется, твои родители больше не живут в Лэйксе. 

– Они проводят здесь девять месяцев в году. А каждую зиму улетают на юг. 

– Ну и правильно. Мои вообще два года назад переехали на запад, в Аризону, но живут там постоянно. Я присматриваю за домом, раз уж они решили не продавать его, – Эдвард кивает официантке, прокричавшей ему заказ. – А как Джаспер? 

– Очень хорошо. Он тоже во Флориде, в нескольких часах пути от второго дома мамы и папы. Вместе с парой друзей устраивает круизные вечеринки на катамаране с выходом из Панама-сити. 

Он хохочет, запрокинув голову: 
– Очень похоже на Джаспера. Держу пари, он постоянно окружен дамами. 

– О да. Родители уже несколько лет обращаются к нему с воззванием: «Только не привези домой беременную отпускницу». – Эдвард смеется вместе со мной и берет с верхней полки два бокала. – А как поживает Эмбри? 

– Ох, он отличился. В Лос-Анджелесе, играет за «Гэлакси»⁹, – хвастается он, ловко открывая три «Короны». 

– Профессиональный футбол? – взвизгиваю я, как дурочка. – Черт побери, я понятия не имела! Потрясающе! 

Ослепительная улыбка Эдварда с несомненностью показывает, насколько он горд своим младшим братом: 
– Да уж, – он поднимает палец, подавая знак официантке, которая окликала его чуть раньше. – Я должен выполнить этот заказ. Но буду присматривать за тобой. Хочешь что-нибудь съесть? 

– Чтобы алкоголь впитался? Да, черт возьми! – я хихикаю. – Несколько куриных палочек и картошку? 

– Будет сделано. Скоро вернусь. 

Я потягиваю свой коктейль и листаю тейбл-тент с рекламой всех видов напитков и десертов. Беру свою сдачу, чтобы засунуть в карман, и понимаю, что Эдвард просто разменял мою десятидолларовую купюру, отдав мне вместо нее пятерку, четыре доллара и четыре четвертака. 

«Бесплатный коктейль? Хммм…» 

Через десять минут он возвращается с дымящимся сотейником в руке: 
– Осторожно, используй прихватку. Этот мерзавец горячий. 

– Спасибо… ммм… – я показываю на сдачу и изгибаю бровь: – Ты обсчита… 

– Не-а, – перебивает он меня, отмахнувшись. – Готова повторить? 

Я поджимаю губы: 
– Да. 

Еще через сорок пять минут, вместившие в себя «Бриз Побережья Малибу», второй «Космо» и ужин, я совсем пьяная. Не то чтобы вот-вот упаду с высокого табурета, но пора остановиться. Каждый раз, как я подаю Эдварду деньги за напитки, он меняет их практически на ту же сумму. В какой-то момент мне кажется, что я даже заработала на этом деле, но, может быть, просто мои математические способности не устояли перед вторым «Космо». 

Физически я готова попрощаться. А эмоционально не могу заставить себя уйти, зная, что Эдвард здесь и мы еще практически ничего не узнали друг о друге, затронув лишь самую поверхность. 

– Ты в порядке? – спрашивает он, отсчитывая сдачу у кассы передо мной. – Эта добавка пошла довольно хорошо, а? 

– Слишком хорошо, – соглашаюсь я со стоном. – Не могу решить, должна ли съесть яблочный крисп, чтобы закусить стопку «Голубого Камикадзе», которую ты заставил меня выпить. 

– Эй, правило заведения. Когда команда Дьюка выигрывает, мы выпиваем. 

– Хозяин – фанат Дьюка? 

– Не-а, но Стерлинги – да, – он указывает на группу примерно из дюжины человек, громко «болеющих» за столом возле барной стойки. – Каждый раз, как Дьюк проходит в следующий круг, они угощают всех посетителей. 

У меня округляются глаза: 
– Ничего себе! 

– Да, – с усмешкой подтверждает Эдвард. – Слушай, я заканчиваю около половины двенадцатого… есть шанс, что ты пожелаешь выпить чашечку кофе или еще что-нибудь? Тогда мы сможем по-настоящему поговорить там, где меня не будут отвлекать каждые двадцать секунд. К тому же мне совсем не хочется, чтобы ты сейчас садилась за руль. 

Я гляжу на часы – еще нет и одиннадцати. И в этот момент мое обручальное кольцо словно тяжелеет. Чашка кофе с другим не изменит моей любви к Тайлеру. Доверие никогда не было для нас проблемой. Пусть даже это Эдвард, которого я когда-то – вернее, почти всю мою юность – хотела бы видеть больше чем просто другом. 

Пока я в задумчивости покусываю внутреннюю сторону щеки, мой телефон сигналит о сообщении: «Парни прибыли, детка. Уходим на всю ночь. Очень люблю тебя. Сладких снов». 

Моя внутренняя война затихает, а ситуация становится кристально ясной. Беспокоиться не о чем. Эдвард – мой старый друг – просит провести с ним еще немного времени. Неизвестно, когда нам еще раз представится такая возможность. Я должна попытаться получить ответы на вопросы, которые много лет мучили меня, и поставить крест на этих замшелых чувствах. 

– Разумеется. Могу остаться, пока ты не закончишь. 
. ....

– Спасибо, что дождалась, – Эдвард придерживает для меня дверь, и мы идем к парковке. 

– Не за что. 

Он мотает головой влево: 
– Мой пикап вон там. 

Двадцатидевятилетняя нынешняя сущность советует мне остыть нафиг, ведь мы взрослые, которые проводили вместе время, будучи детьми, ничего сенсационного. Но кто сумел бы расслышать разумные доводы, когда моё тринадцатилетнее «я» верещит, что собирается ехать на свидание за чашечкой кофе – в машине, за рулем которой будет сидеть Эдвард Каллен. 

Теперь с ней не будет никакого сладу. 

– Знаешь что? – говорит Эдвард, проезжая Ленапе Трэйл. – Давай просто возьмем кофе и вернемся в Лэйкс. Нет смысла ехать в кафе, если мы можем просто зайти в «Вава»¹⁰. 

– Не возражаю. Сама уже несколько месяцев мечтаю об их бисквитах. 
. 
. 
. 
– Может, сюда? – Эдвард заезжает на парковку напротив Первого пляжа и Вонхолла. – Хочешь, пойдем посидим в беседке? Если станет слишком холодно, вернемся и погреемся. 

– Хорошо. Давай так и сделаем. 

Луна высоко, ее яркое отражение образует на поверхности озера дорожку, похожую на среднюю полосу футбольного поля. Рябь от легкого ветерка танцует по воде – точно так же, как нервное покалывание по моему животу. 

Мы устраиваемся рядом на скамейке и в полном молчании прихлебываем кофе из исходящих паром картонных стаканов. Наконец я смотрю на Эдварда, а он встречает мой взгляд с улыбкой: 
– Я соскучился по этому месту. 

– Ты ведь живешь здесь. 

Он пожимает плечами: 
– Да, но это не то же самое. Не так, как когда мы в детстве просто ездили везде на велосипедах, имея в распоряжении только несколько возможных пунктов назначения. Я скучаю по времени, когда всё было так просто и у нас на уме была только школа, сборы, пляж, «Ривь…», – он замолкает. 

– «Ривьера», – я запрокидываю голову. – Боже, как мне не хватает этого ресторана! Нужно будет перекусить там завтра перед отъездом. В Джорджии я уже почти год не могу найти место, где готовили бы приличную нью-йоркскую пиццу. 

– Сочувствую. Но, по крайней мере, ты повидала мир, как все остальные, с кем мы ходили в школу. 

Почему-то в этих словах Эдварда слышатся нотки грусти, даже сожаления. И я пытаюсь углубиться в тему: 
– Ты встречал кого-нибудь еще в этих местах? 

– Мельком, когда проходят встречи выпускников и в Дни Благодарения. Наверное, кое у кого родители остались жить где-то поблизости. 

Мне ужасно хочется узнать обо всём, что произошло в его жизни за последние одиннадцать лет, но я не тяну на Доктора Фила и почему-то сомневаюсь, что у нас найдется столько времени, поэтому начинаю с простого: 
– Давно ты работаешь в «Пи Джей»? 

Он убирает стакан ото рта: 
– С тех пор, как он открылся в прошлом году. Устал от постоянных разъездов для той автофирмы. 

Я киваю: 
– Помнится, ты говорил, что там работаешь, когда мы встретились на свадьбе Розали и Эммета. 

– Фу. Не напоминай, – бормочет он, закатывая глаза. 

– О работе или о свадьбе? 

– О свадьбе, разумеется. Какой же лажей оказался тот вечер! 

Мое нервное хихиканье вызывает у него улыбку, а меня начинает мутить. Я совсем не уверена, в какой момент будет уместно упомянуть о том, что парень, за которого я вот-вот выйду замуж – тот самый паршивец, который пытался умыкнуть спутницу Эдварда. 

– Значит, с той девушкой, Леа, так и не уладилось? 

Он морщится: 
– Совершенно. Уверен, что сейчас она портит жизнь кому-то другому. Возможно, снова подцепила парня, с которым отвалила в тот вечер, – он качает головой и тянется за пирогом, который купил. – Ну и придурок. 

– Да. Это мой жених. – «Кажется, самое время». 

Эдвард смотрит мне в глаза, его ошеломленное молчание сменяется тихим смешком или двумя, которые переходят в полномасштабный приступ хохота. Я не нахожу ничего лучше, чем усугубить ситуацию, поддержав этот истерический смех. 

– Сказав «придурок», я имел в виду себя, – сипло выдавливает он сквозь хохот, стуча ладонью по скамейке, а я утираю бегущие по щекам слезы. – Ладно, просто вымышленного героя. – Мы справляемся со смехом, и Эдвард откашливается. – Но погоди, ты же говорила мне тогда, что вы не пара. 

Я пожимаю плечами, чувствуя смущение: 
– Ну, мы и не были парой. Всего лишь прошли вместе к алтарю и станцевали кое-что. Но потом, в конце вечера, я обнаружила его сидящим в гостиной у Эммета в полном одиночестве, а вовсе не подцепленным твоей дамой. 

Эдвард, похоже, удерживается от какого-то замечания, но он никогда не был склонен разбрасываться жестокими словами, поэтому я продолжаю: 
– Как бы то ни было… подбросив Роуз и Эма до отеля, где они должны были провести ночь, мы оказались в кафе, – я улыбаюсь, вспоминая, как посетители смотрели на нас, когда мы появились там в два часа ночи, всё еще разодетые в пух и прах, в наших свадебных нарядах. – Вначале я ему совершенно не доверяла. Несколько месяцев держала на расстоянии вытянутой руки, но он был настойчив. 

Эдвард кивает и снова смотрит мне в глаза: 
– Распознал драгоценность прямо, черт побери, у себя под носом. 

Его ответ заставляет меня оцепенеть. Только вмешательство свыше помогает мне сформулировать хоть сколько-нибудь связные мысли: 
– Это начиналось медленно, – я обвожу пальцем обручальное кольцо. – Очень медленно… а теперь… 

– А теперь вы собираетесь пожениться, – заканчивает он мою фразу – мягко, но в тоне слышится и что-то мрачное. Эдвард крепко сжимает губы, потом неохотно улыбается. 

Я ставлю стакан и сплетаю пальцы на коленях. Светлая и уютная атмосфера моментально становится тяжелой, почти неловкой. 
– Странно, правда? – шепчу я. – Особенно учитывая отвратительное поведение Тайлера в тот вечер. 

– Эй, – он качает головой, – пять лет – это долго. Многое может случиться, а люди определенно меняются. Ты достойна того, чтобы быть счастливой, – еще одна грустная улыбка. – А то, что я думаю, вообще не влияет на это уравнение. 

Эти слова похожи на бомбу, угодившую в самую глубину моей души. Никогда не слышала ничего более справедливого. Эдвард не должен был влиять на уравнение моей жизни и не делал этого более двадцати лет. Любой подумал бы, что я запросто сумею преодолеть связанные с этим человеком тревогу и недоумение. 

И даже для меня самой необъяснимо, почему я не могу этого сделать. 

– Не то чтобы я не заметил булыжник на твоем пальце, – Эдвард пристально смотрит на меня. – И готов был в конце концов узнать об этом счастливчике, верно? 

Я всё-таки отваживаюсь ответить вопросом на вопрос: 
– А что насчет тебя? 

– Что насчет меня? Помолвлен ли я? – он усмехается. – Нет. Но у меня есть кое-кто – правда, недавно. Она только что получила работу в Вегасе… переехала туда и хочет, чтобы я к ней присоединился. 

– О, это здорово. А чем она занимается? 

– Танцует в «Бэллисе»¹¹. 

Я зажмуриваюсь, пытаясь удержаться от язвительного замечания, угрожающего вырваться на волю: 
– Твоя новая девушка – танцовщица в Вегасе? 

– Агаааааа. 
Мы снова встречаемся взглядами и оба начинаем смеяться. 

– Только ты на такое способен, дружище, – я запрокидываю голову как раз вовремя, чтобы увидеть падающую звезду, пересекающую иссиня-черное небо. – Неудивительно, что я никогда не была даже точкой на твоем радаре. 

Смех Эдварда обрывается. 
– Знаешь, несмотря на то, что наши корабли разошлись в ночи, когда мы были подростками, ты очень часто мигала на моем радаре. Черт побери, да ты ведь все старшие классы провела, будучи в серьезных отношениях, правильно? – он бросает на меня понимающий взгляд, сопровождая его невеселой кривоватой улыбкой. – Ни у кого, кроме тех двух парней, не было шансов на твое внимание. 

Напряжение падает тяжелым одеялом на то, что должно было стать веселой ночью наверстывания упущенного. Я тру пальцами упаковку бисквитов, лежащую у меня на коленях, чтобы глазурь осталась на пирожном, а не прилипла к обертке. Это кратковременное отклонение от маршрута в Неудобвиль, куда Эдвард завел нас своим упоминанием о моем пребывании в старших классах. 
– Ну да. Если бы я была счастлива. 

Его брови сходятся: 
– Так говорили. 

Пока я срываю целлофан со своих бисквитов, Эдвард встает и подходит к будке спасателей. Мне отчаянно хочется спасти нашу встречу, но, возможно, этому не суждено случиться: в последние несколько минут мы действительно вступили на какую-то темную территорию. 

Он наклоняется, роется в песке, потом забирается на высокое сиденье. Пару минут спустя я бреду к нему. 

– Я сказала что-то не то? 

Он отрицательно качает головой: 
– Нет. Просто делаю то, что делал в детстве. После того, как мы переехали на другой конец города, я приезжал и торчал здесь по вечерам, когда заканчивал делать домашнее задание. Это был отстой – не жить больше по соседству с тобой и Джазом. Здесь я набирал столько гальки, сколько мог найти на пляже, а потом кидал ее в озеро, пока не кончалась, – он бросает камень и спрыгивает на песок рядом со мной. – Держу пари, уровень воды в восьмидесятых был выше из-за меня. 

– Эммет будет счастлив, когда узнает о нашей встрече. Розали сказала, он долго пытался связаться с тобой, но ты просто пропал без вести. 

Эдвард тяжело сглатывает, всё еще не отводя взгляда от озера: 
– Да, все эти годы я был не силен по части общения. Мне следовало позвонить ему. 

– Уверена, они оба очень хотели бы получить весточку от тебя, – пытаюсь говорить оживленно, чтобы ему не показалось, что я отчитываю его за потерю связи со старыми друзьями. 

– А где они теперь живут? – спрашивает Эдвард, жестом предлагая вернуться в беседку. 

– В Северном Джерси. Оба преподают, но в разных округах. 

Он кивает, на лице довольная улыбка: 
– Это прекрасно. Рад, что у них всё хорошо. 

Снова оказавшись в беседке, я отдаю должное своему десерту, пока Эдвард ковыряется в своем. Я прищуриваюсь, глядя на него, когда на ум приходит нелепая история времен старших классов. 

– Как тебе бисквиты? 

Прикрывая рот ладонью, я изо всех сил стараюсь не просыпать ни крошки, чтобы не растратить зря эту вкуснятину: 
– Потряшаюшше, – я запиваю десерт кофе. – А у тебя? Наслаждаешься своим пирогом? 

– Ммммм, – стонет он. По крайней мере, мне кажется, что он стонет, и приходится прикусить язык, чтобы не застонать тоже. А теперь я должна задать вопрос: к счастью, еще продолжается подстегивающее действие «жидкой храбрости», которой Эдвард потчевал меня незадолго до этого. 

– Ну так… ээээ… когда мы учились в старших классах, ходили слухи, что парни используют эти пирожки, чтобы научиться, как… я кручу кистью руки вперед… ну, ты понимаешь… – снова кручу рукой и выпячиваю подбородок, чтобы уточнить вопрос, – …девушку. 

Он запрокидывает голову и просто ржет. 

Обидевшись, я откусываю сразу половину бисквита, поэтому не могу продолжать допрашивать Эдварда насчет того, когда и как он мог стать секспертом. Возможно, в песке появится воронка и поглотит меня, если будет на то воля Божья. 

Впрочем, раскатистый смех Эдварда настолько заразителен, что почему-то облегчает мое смущение. Успокоившись, он склоняет голову к плечу и буквально сочится самодовольством: 
– Ты слышала об этом, да? 

– А ты отрицаешь? 

Он откусывает еще один кусочек, неотрывно глядя мне в глаза: 
– Я этого не говорил. 

Прекрасно. Теперь нужно стараться не смотреть на него, пока он доедает свой пирог, а то, боюсь, у меня подскочит температура. Учитывая, что здесь очень холодно, в чертов день своей свадьбы я буду валяться с пневмонией. 

– Ладненько. Двигаемся дальше, – объявляю я, одним глотком допивая оставшийся кофе, а Эдвард снова посмеивается. – Расскажи мне, чем ты занимался в последние одиннадцать лет. 

Он сминает в ладони коробку из-под пирожных, берет мой мусор и бросает его в контейнер, стоящий возле беседки. 
– Я заключу с тобой сделку, – говорит он, возвращаясь к скамейке, и берет ключи от машины. – Мы будем предаваться воспоминаниям, если одновременно сможем поездить по нашему родному городку и посетить все старые пристанища. Мне еще не хочется домой. 

Смотрю на часы: 
– А не поздновато для начала нового приключения? 

– На утро запланировано что-то с женихом? 

– Нет, – я раздраженно хмыкаю, – Эээ… вообще-то я завтра вечером еду в Атлантик-Сити, чтобы встретиться с подругами. В этот уикенд у меня будет девичник. 

Эдвард секунду-другую смотрит под ноги, потом снова встречает мой взгляд: 
– Что ж, тогда, думаю, нам следует продолжить вспоминать, пока ты еще свободная женщина, не так ли? 
 

1 – «Белладжио» (англ. Bellagio) – пятизвёздочный отель-казино, расположенный на бульваре Las Vegas Strip, Лас-Вегас, штат Невада, США. Принадлежит компании MGM Resorts International. Главной достопримечательностью является музыкальный фонтан, расположенный перед зданием отеля. Имея 3950 номеров, занимает 11-ю строчку в списке крупнейших гостиниц мира; 
2 – Стрип – Лас-Вегас-Стрип (англ. Las Vegas Strip) – примерно семикилометровый участок бульвара Лас-Вегас в округе Кларк в штате Невада, США. Здесь находится большинство крупнейших гостиниц и казино агломерации Лас-Вегаса; 
3 – «Lean Cuisine» – бренд замороженных блюд и обедов, продаваемый в США, Канаде, Австралии; 
4 – Ока́ла – (англ. Ocala) город в округе Мерион, штат Флорида, население – около 60 тысяч человек; 
5 – Альфаретта (англ. Alpharette) – небольшой город в северной Джорджии (округ Фултон), практически пригород Атланты, население примерно 63 тысячи человек; 
6 – «Шопрайт» (англ. ShopRite) – объединение супермаркетов на Северо-Востоке США (около 300 магазинов, в том числе и в Марлтоне – статистически обособленной местности в составе тауншипа Ившем, по соседству с Медфорд Лэйкс), самая крупная компания розничной торговли в штате Нью-Джерси; 
7 – «Изо всех забегаловок…» (англ. – «Of all the gin joints…») – начало чрезвычайно популярной цитаты из фильма «Касабланка» (США, 1942 год, режиссер Майкл Кёртис), которая полностью звучит так: "Of all the gin joints, in all the towns, in all the worlds, she walks into mine" (точный перевод: «Изо всех забегаловок – во всех городах, во всём мире – она заходит именно в мою», в дублированной версии фильма: «Столько забегаловок разбросано по всему миру, а она приходит именно сюда»; имя персонажа Рик Блэйн, актер Хамфри Богарт) 
8 – «Реддс» (англ. Redd’s) – «женский» сорт пива, скорее даже яблочный эль; 
9 – «Гэлакси» – «Лос-Анджелес Гэ́лакси» (англ. Los Angeles Galaxy) – футбольный клуб из города Лос-Анджелес, штат Калифорния, выступающий в MLS, высшей футбольной лиге США и Канады (имеется в виду не американский футбол, а европейский, soccer, кстати, именно в него играл и Эдвард, и остальные), один из наиболее титулованных клубов лиги; 
10 – «Вава» (англ. Wawa) – крупная сеть магазинов «шаговой доступности» на заправочных станциях Восточного побережья США; 
11 – «Бэллис» – (англ. Bally’s) – отель и казино в Лас-Вегасе:http://www.imgserver.ca/rt/shared/hotel-images/1262/448_ballys_1.jpg. 

От автора: 
Эта ночь продолжится в следующей главе – одной из моих самых любимых. 
Большое спасибо всем, кто читает и тратит время на то, чтобы оставить комментарий. Ваша доброжелательность и волнение/тревога/доверие имеют огромное значение для этой истории и для меня. И просто чтобы успокоить всех: да, «долго и счастливо» будет. Я понимаю, что для Эдварда и Беллы романтика была и останется медленным огнем, но хочу рассказать действительную историю о том, как дружба и отношения могут прогрессировать, меняться, а иногда затухать и снова разгораться со временем. Особенно те отношения, которые начались, когда вам было шесть лет, и все еще обретают новую форму двадцать и тридцать лет спустя. До сих пор вы побывали только в голове у Беллы. Объяснения и рассуждения Эдварда будут раскрыты в дальнейших главах. Я уже просила и прошу снова: держитесь!