Творчество

Эпилог

Белла 

– Мы должны вставать. 

Губы Эдварда плавно скользят по моей спине, а ладонью он нежно гладит меня по руке: 
– Нет, не должны. В этой каюте так чертовски удобно. Просто скажи Джасперу повернуть к какому-нибудь острову. Эмбри и Лиз могут еще несколько дней подержать у себя малышку. 

– Я по ней скучаю. 

– Я тоже. Но нам это было необходимо. 

– Да, – уступаю я, вздрагивая под его нежными касаниями. Легкое покачивание яхты означает, что мы еще не причалили в Панама-Сити, куда сейчас возвращаемся. Неделя, проведенная нами с Джаспером и Элис на этой лодке, была чрезвычайно умиротворяющей и совершенно необходимой, как и сказал мой муженек. 

– Через несколько часов мы снова станем стопроцентно ответственными, – Эдвард проводит теплой рукой по моему бедру, потом тянет его, кладя себе на ногу. – Но давай будем наслаждаться этим только нашим временем до самой последней минуты. 

Его пальцы застают меня влажной и полной желания, и я постанываю в предвкушении. 

– Видишь, долго уговаривать не пришлось. 

У меня вырывается хрипловатый смешок: 
– А когда-нибудь приходилось? 

Эдвард ложится удобнее, прижимая меня к себе. Проникает внутрь, и теперь его очередь стонать. Сексуальный неторопливый ритм толчков и поглаживаний приводит ко взаимным вздохам и тихим стонам. Он обхватывает меня рукой, чтобы сплести наши пальцы, а я покачиваю бедрами, зная, что это сводит его с ума. 

– Ммм, моя жена, – его ладонь скользит вниз по моему животу, чтобы дразнить и мучить меня, пока я не смогу больше сдерживаться. 

Я сжимаюсь вокруг него, надеясь увлечь его за собой в свободное падение в оргазм. Эдвард отвечает тихим рычанием и еще несколькими размашистыми движениями. 

Вот оно. 

Мы пытаемся отдышаться, сильные руки мужа всё еще окутывают меня, а я поворачиваюсь к нему: 
– Доброе утро, – шепчу между поцелуями. – И кому нужен кофеин, если можно просыпаться вот так? 

Эдвард кивает, снова целует меня и откидывается назад, широко улыбаясь: 
– Теперь можно и день начать. 
 

***

– Вот моя шалунья! 

– Папочка! – кричит Керис, мчась к нам по лужайке. – Мамочка! – Эдвард сгребает ее в охапку, поднимает и крутит вокруг себя, а толпа расступается, давая нам место для счастливого воссоединения. – Я так по вам соскучилась! 

Еще несколько раз прижав дочку к себе, Эдвард передает ее в мои объятия. 
– Мы тоже очень по тебе скучали. Ты хорошо провела эту неделю с дядей Эмбри и тетей Лиз? 

– Угу, и дядя Эм сказал, что не разрешит мне уехать, потому что я самая лучшая помощница для Норы и Нолана. Особенно с подгузниками. 

– Дежурная по подгузникам? – спрашивает Эдвард, со смехом указывая на приветственно машущего Эмбри. – Ладно, посмотрим, может, я сумею договориться о твоем освобождении, детка. Придется забрать тебя домой. Через две недели начнутся занятия в школе, ты же знаешь. 

– А мой ранец с «Гуппи и пузыриками»¹⁰ еще не прислали? 

– Не знаю. Его должны были доставить к бабуле и дедуле, мы об этом позаботились еще до отъезда. Вот приедем завтра вечером домой и спросим. 

– Хорошо. 

Мы подходим к одеялу под зонтом, где, в сторонке от летающих футбольных мячей, устроилась Лиз. Эмбри стоит поодаль, на боковой линии, держа на руке свою дочурку и оживленно разговаривая с несколькими маленькими футболистами. 

– Привет, парочка! – Лиз встает, чтобы поздороваться с нами, поудобнее перехватывая у себя на плече капризничающего Нолана. – Как там Флорида? 

– Потрясающе! – отвечает Эдвард и тянется к своему крестнику. – Иди сюда, малыш. Давай поговорим, – мой муженек чмокает меня в щеку и идет через спортплощадку к своему брату. 

– Мамочка, а можно я пойду обратно с папой и Ноланом? 

Приседаю и подтягиваю ей шорты: 
– Только вначале мне нужно четыре поцелуя. 

Она хихикает и, вытягивая губы трубочкой, подается вперед, готовая считать: 
– Раз, – поцелуй, – два, – поцелуй, – три, – поцелуй, – четыре, – поцелуй, – и еще один на удачу, – поцелуй. 

– Спасибо, – я подмигиваю и хлопаю ее по попке. – Иди развлекайся. 

Позднее утреннее солнце уже атакует мою кожу, которую я сегодня не намазала кремом, поэтому прячусь в затененном гостеприимном убежище моей невестки. 

– Ну и как вы тут, мамочка? – спрашиваю я Лиз, удобно устраиваясь рядом с ней на одеяле. 

– О, мы держимся. Двойное веселье и двойные переживания, пожалуй, – она улыбается устало, но искренне. – Но они очень хорошие малыши. Спасибо, что нам не приходится иметь дело с коликами или еще чем-то в этом роде. 

– Надеюсь, мы не слишком много на вас взвалили, подкинув вам Керис на целую неделю? 

– О Господи, ты шутишь? – Лиз строит рожицу. – Этот ребенок – просто ангел. Она уже сказала вам, что мы с Эмбри не хотим ее отпускать? Для близнецов она прямо заклинатель младенцев. Чуть только закапризничают, моментально избавляет их от плохого настроения. У нее настоящий дар. Прирожденная старшая сестра, несомненно. 

Я улыбаюсь, следя взглядом за дочкой, бегающей по футбольному полю: 
– Мы над этим работаем. 

– Что-нибудь слышно? 

– Пока ничего. Мы в самом начале списка, прошли обследование социально-бытовых условий, были на всех встречах… теперь ждем. 

– А как относится к этому Эдвард? – она подает мне упаковку жевательной карамели «Твиззлерс», и я отделяю две штучки. 

– Он более чем готов, – я вздыхаю, в памяти всплывают давние горестные раздумья. – Потеря малыша два года назад была ужасной для нас обоих, ты же помнишь. – Лиз кивает, не поднимая глаз, а я откашливаюсь. – Но Эдвард был тогда моей постоянной опорой и не позволял впасть в уныние. Для него не важно, как к нам попадет еще один ребенок или дети, лишь бы попали, – я усмехаюсь и показываю на наших мужей, которые обращаются с четырехмесячными близнецами как с фигурками игроков в настольном футболе, а крошечные цыплячьи ножки младенцев бьют по мячу, катающемуся между ними. – Эти двое созданы быть папочками. 

– Да, – Лиз откидывается назад, опираясь на руки и запрокидывая голову. – Уфф, я устала. Хочу свою кровать. 

– Сколько еще вам нужно здесь быть? 

– Эм должен оставаться до конца, ведь он координатор. Они распустят всех около часа из-за этой жуткой жары. 

– А вон там тренируют его ученики? 

– Ага. По два парня каждого уровня квалификации, от дошкольников до восьмиклассников. Он делает так каждое лето в рамках работы с населением. 

– Эдвард говорил мне. У Эмбри такая добрая душа. После ухода из большого спорта он использует во благо свою известность и талант. 

– Да, он хороший, – она зевает. – Ну а если мне удастся убедить его, что это нормально – время от времени позволять детишкам поплакать, всё вообще будет здорово. 

Я фыркаю: 
– Балует их? 

– Испортил вконец. 

– Слушай, а почему бы тебе не смыться отсюда и не отдохнуть немножко? – я слегка толкаю ее локтем. – Мы с Эдвардом поможем Эмбри с малышами. 

– Правда? – во взгляде Лиз на десять процентов сомнений приходится девяносто процентов восторга. 

– Конечно. Иди и отоспись, а я возьму на себя ужин. Ты заслуживаешь этого, особенно после того, как целую неделю присматривала не только за своим выводком, но и за нашей малявкой. 

Она взвизгивает и обнимает меня: 
– Скажи моему муженьку и детишкам, что я их люблю. Тебя тоже! 

Лиз убегает, подняв облако пыли, а я встаю, чтобы подойти туда, где Керис бьет пенальти в группе девочек с двумя тренерами. 

– Белла? – услышав свое имя, резко оборачиваюсь, понимая, что меня зовет не Эдвард и не Эмбри. – Привет. 

Глаза буквально лезут на лоб при виде приближающегося бывшего мужа. Он всё еще красив, но последние семь лет принесли ему несколько морщинок и много седины. Когда Тайлер во второй раз спрашивает, как мои дела, заставляю себя заговорить: 
– Привет. Э… у меня всё хорошо, даже очень. Что ты здесь делаешь? 

Он ухмыляется: 
– Хотел спросить тебя о том же, – он показывает на центральную площадку, где группа девочек отрабатывает дриблинг. – Дочки всю эту неделю участвуют в футбольных мастер-классах. Розовые футболки с моей фамилией. 

Слежу взглядом за его рукой и замечаю двух платиновых блондинок с моей бывшей фамилией на спинах. У обеих длинные «хвостики» и розовые банты на макушках, а судя по навыкам девочек, они уже готовы пробоваться в основной состав. 

– Монро номер один и номер два, да? 

Его лицо выражает гордость: 
– Ага. Пейдж и Кенна. 

– Красавицы. 

– Спасибо. 

Несколько секунд проходят в неловком молчании, потом Тайлер смущенно кашляет. 
– Ну а тебя что привело на футбольные мастер-классы университета Эмори? 

– Мой деверь – главный тренер, он их проводит. 

Видно, что он поражен, но пытается взять себя в руки: 
– Твой деверь – Эмбри Каллен? 

– Угу. Мы с мужем просто заехали за дочкой по дороге домой. 

Он задумчиво улыбается: 
– И где теперь твой дом? 

– В Джерси. Там, где мы выросли. 

– Это хорошо, – он кивает. – Даже отлично, я имею в виду. И ты сказала, у вас малышка? 

Не успев еще ответить, вижу, как по площадке ко мне мчится взволнованно размахивающая руками Керис: 
– Ты видела, мама? Я забила гол! 

Подношу сложенные рупором ладони ко рту: 
– Я видела, детка! 

Керис резко меняет направление: 
– Папочка, ты видел? 

Мы с Тайлером поворачиваемся и замечаем Эдварда, который бежит к полю с противоположной стороны. Держа на одной руке Нолана, он подхватывает Керис и крутит их обоих. 

– Видел, проказница, так держать! – он ставит ее на землю и чмокает в лоб. – А теперь иди и сделай это снова! 

Я слежу глазами, как Керис бегом возвращается к штанге ворот, где ее ждет тренер, приветственно подняв ладонь. 

– У вас есть и еще один малыш? – спрашивает Тайлер, явно сосредоточенный на моем муже. 

– О, нет. Это наш племянник, – я смотрю, как Эдвард подходит к Эмбри, который отдает ему Нору, и теперь мой муженек держит на загорелых мускулистых руках двоих детишек. Не может быть ничего более волнующего, но я заставляю себя снова взглянуть на Тайлера: – А как поживает Бри? 

– Хорошо, – он пожимает плечами. – Правда, мы расстались еще до рождения девочек. 

Я чувствую искорку удовлетворения из-за того, что они не вместе, но она быстро гаснет. Да, ничто человеческое мне не чуждо, и всё-таки я уже не держу зла на Тайлера за то, как он со мной поступил. 

Поблизости звучит свисток, и через несколько секунд к нам подбегают обе его дочки-двойняшки. 
– Молодцы, девочки. Было весело? – спрашивает Тайлер, подавая им бутылочки с водой. И беззвучно проговаривает для меня их имена, показывая на каждую. 

– Да. Только жалко, что мамочка нас не видела, – говорит Пейдж в промежутках между пыхтением и глотками воды. – Она никогда не приходит к нам на футбол. 

Кенна отмахивается: 
– А, забудь. Она в отпуске с Риком… 

– Разве не с Дугом? – перебивает вторая близняшка, прежде чем снова начать жадно пить. 

– Кто ее знает, но папочка-то с нами, – Кенна хлопает по подставленной ладони Тайлера, который не вмешивается в их диалог. 

– Идите ко мне, – говорит Тайлер, приседая. – И я всегда буду с вами, – он сжимает плечи дочек. – Попейте еще немного и возвращайтесь. Кажется, тренер уже снова готов заниматься с вами. 

– Кто ты? – поворачивается ко мне Пейдж. 

Тайлер успевает ответить раньше меня: 
– Это Белла. Мы были э… друзьями, еще до вашего рождения. 

– Хорошо, пока! – кричит Кенна, хватает сестру за руку, и они обе убегают обратно на площадку. 

Тайлер неловко усмехается: 
– Надо же, это было легче, чем я думал. Обычно они заваливают меня парой десятков вопросов даже о самых простых вещах. 

Я хмыкаю, заправляя прядку за ухо: 
– Пожалуй, да. Керис всегда… 

– Эй, красавица! Можешь подержать Нолана, пока я поработаю с малышкой? Нора у Эма. 

– Конечно, – я забираю сонного племянника из внезапно напрягшихся рук Эдварда. Разумеется, он узнаёт моего бывшего. Смотрит на Тайлера с каменным выражением лица, вероятно, раздумывая, в какую параллельную реальность мы все угодили. 

– Всё в порядке? – спрашивает Эдвард, перехватывая мой взгляд. И стискивает зубы, обнимая меня за талию. 

Приподнявшись на цыпочки, нежно целую его, чтобы успокоить: 
– Всё хорошо. Честное слово, – и еще раз чмокаю его. – Иди к ней. 

Эдвард кивает и отстраняется, бросив еще один убийственный взгляд на Тайлера, а потом торопливо идет к воротам, возле которых тренируется Керис. 

Проходит еще пара секунд, и глаза Тайлера округляются: 
– Это… подожди, со свадьбы Эммета? – вопрошает он. 

Я смеюсь, поворачивая племянника так, чтобы он находился в тени: 
– Да, это он. Тебе стоило бы присутствовать, когда мне пришлось объяснять ему, кто ты такой, – качаю головой, размышляя о безумии нашего общего прошлого. О том, как что-то получается. И как не получается. 

– Я сожалею обо всём этом, – говорит он тихо и тоже качает головой. 

– А я нет, – я показываю в сторону футбольного поля. – Всё произошло так, как должно было произойти, тебе не кажется? 

Тайлер смотрит на своих дочек, а я слежу за мужем, гоняющим футбольный мяч. Эдвард в свои сорок три всё еще ловок и спортивен. Он всем сердцем любит меня и нашу дочь и готов сдувать с нее пылинки с того самого момента у нас в спальне, когда мы прочитали положительный результат теста на беременность. 

– Да, возможно. 

Я покачиваюсь на пятках, невесомо целуя пушистую макушку Нолана. 
– Пока, Тайлер, – говорю напоследок с улыбкой и отхожу. 

– Береги себя, Белла. 

Эдвард 

– Керис Грэйс Каллен! Тебя ждет первый день в подготовительном классе, малышка! 

– Я уже здесь, папочка. 

Поворачиваюсь и обнаруживаю свою дочь сидящей за кухонным столом и поедающей мини-маффины. Она болтает ногами взад-вперед, потому что еще не достает ими до пола. Машет мне рукой, а я посмеиваюсь и придвигаю табурет, чтобы сесть рядом. 

– Ты очаровательна, – я нажимаю пальцем на кончик ее носа. – Доедай маффин и иди чистить вот эти зубы, хорошо? Через десять минут нам нужно выходить. 

– А мамочка готова? 

– Почти. Ей позвонила мисс Кэролин, и они еще разговаривают. 

Керис ахает: 
– Неужели у нее всё-таки есть для меня братик или сестричка? 

– Точно не знаю. Но когда она скажет, что уже пора, мы будем наготове, правильно? 

– Да. Мне нужно будет многому их научить. Лучше уж приготовиться заранее. 

– Ладно, а что если брат или сестра окажутся старше тебя? 

Она морщится, пытаясь понять своим пятилетним разумом, как такое может получиться: 
– Эммм… 

– Знаешь что, давай обсудим это после школы? 

Белла входит на кухню, кладет телефон на столешницу и поворачивается к Керис: 
– Готова, детка? 

– Только почистит зубы, мамочка, – я отодвигаю дочкин стул от стола. 

– Да, мама. 

– Ну, хоть что-нибудь? – спрашиваю я, глядя, как Керис бежит вприпрыжку по коридору. 

Белла на мгновение приподнимает брови: 
– Возможно. Она хотела предупредить нас, но избегает любых обещаний. 

– Это те же брат и сестра, о которых нам говорили? – я беру Беллу за руку, а она, кивнув, тесно прижимается ко мне. – Ну, уже кое-что, – я глубоко вдыхаю, вбирая в себя ее успокаивающий запах, и массирую ей спину. 

– Да. 

Молча стоим в обнимку. Миллионы мыслей и молитв проносятся в голове, мы задаемся вопросом, получится ли всё на этот раз. Через несколько минут снова появляется Керис с широко открытым ртом – она ждет, чтобы кто-нибудь из нас проверил ее белоснежные зубки. 

– Динь, – говорит она, словно это символизирует бриллиантовый блеск ее зубов. 

Я усмехаюсь: 
– Неплохо смотрится, крошка, – и киваю в сторону выхода: – Давай сделаем это. 
. 
. 
. 
– Волнуешься? – спрашивает Белла нашу дочку, когда мы едем по улице на велосипедах. 

– Да. Надеюсь, я смогу сесть с Финном. 

– Ну, даже если не получится сидеть рядом с ним на уроках, вы всегда сможете на переменах играть вместе на площадке. 

Я бросаю взгляд на жену, а она улыбается мне в ответ. 

– Так приходилось делать и нам с твоей мамой, когда мы были маленькими. Ведь за восемь лет в Нокомисе и в Ните предметы у нас совпадали только три раза. Нашим временем были перемены. 

– Наверное, – говорит Керис, сильнее нажимая на педали, чтобы одолеть пологий подъём. 

– Осторожнее, здесь рытвина, мама, – показываю я на опасное место, принимая вправо. 

– Три ха-ха. Сейчас я гораздо лучше езжу на велосипеде, чем в молодости. 

Кого она разыгрывает? 
– Кажется, я припоминаю вечно расцарапанные колени и локти. Не говоря уже о порванных чулках. И как тебе каждый раз удавалось расшибиться в день фотографирования всем классом? 

Белла смеется: 
– Наверное, это просто дар. 

– А вы всегда будете ездить со мной в школу? – пискляво вступает в разговор Керис. 

– Ну, в этом году наверняка. По очереди – то я, то мама, ладно? 

Дочка хнычет, но я многозначительно смотрю на нее. 

– А вдруг я захочу поехать со своими друзьями? 

– Если ты встретишь их в пути, тогда, вероятно, можно будет это обсудить. Но пока мы хотим добиться того, чтобы ты хорошо знала дорогу. Ты ведь ни разу не ездила туда одна. У тебя еще будет уйма лет самостоятельной езды, когда подрастешь. Договорились? 

– Хорошо, папочка. 

Дежурный регулировщик пропускает нас на школьную территорию, и мы ведем велосипеды к знакомой сорокалетней металлической стойке, где Керис ставит свой розово-фиолетовый «Huffy» рядом с остальными маленькими байками. Она вешает шлем на руль, приглаживает ладошками растрепанные каштановые кудри и возвращается к нам с Беллой. 

– Отличного тебе дня, солнышко, – Белла опускается на корточки, чтобы осыпать лицо дочурки поцелуями, и обнимает ее, пока Керис не отпускает руки. – Я люблю тебя, детка. 

– Тоже люблю тебя, мама, – она поворачивается и тянется ко мне: – Пока, папочка. 

Я чмокаю ее в подставленные губы, обнимаю и щекочу: 
– Будь такой хорошей ученицей, какой только сможешь, ладно? Много улыбок, много усердной работы и много внимания. 

– Хорошо. А ты будешь здесь, когда у меня всё закончится? 

Ставлю ее на землю и помогаю надеть на плечи ранец: 
– Когда прозвенит звонок, мы с мамочкой будем прямо здесь. Обещаю. 

– Ладно. 

На нас мчится маленькая светловолосая пуля: 
– Привет, Керис! – Финн резко поворачивается на ходу, останавливаясь рядом с нашей малышкой. – Зацени мой ранец с «Черепашками Ниндзя»! 

Белла берет меня за руку и многозначительно ухмыляется. Финн – лучший приятель Керис с тех пор, как они встретились два года назад в детском саду. Когда они не вместе, она только о нем и говорит. 

– Мне нравится. Смотри, а мой с «Гуппи и пузыриками», – она поворачивается спиной, чтобы показать ему свой ранец. 

– О, у меня для тебя кое-что есть, – добавляет Финн, роясь в кармане. 

Жена сжимает мои пальцы – я знаю, о чем она думает. Мы незаметно придвигаемся, чтобы заглянуть в его ладошку. 

– Это ракушка с пляжа. В ней розовые полоски, видишь? – он держит ракушку перед Керис. – Я знаю, что розовый – твой любимый цвет, поэтому привез ее домой для тебя. 

Я хмыкаю, а Белла прижимается лицом к моему плечу с тихим: «Ооох». 

– Спасибо, Финн! Я сохраню ее в своей шкатулке для драгоценностей с крутящейся балериной. Там ракушка будет в безопасности. 

Их милый разговор прерывает звонок. Финн убегает, чтобы еще раз попрощаться с мамой, а Керис оборачивается и посылает нам с Беллой воздушные поцелуи. 

Мы машем ей, кричим: «Я тебя люблю», – и остаемся на месте, пока учительница не открывает заднюю дверь, приглашая шеренгу детишек войти. 

Когда я поворачиваюсь к жене, ее глаза блестят от слез. 
– Как ты, мамочка? 

– Буду в порядке. Всё кажется нереальным, но потрясающим. Мы, приехавшие сюда, чтобы проводить нашу дочь в тот же подготовительный класс, куда сами ходили целую вечность назад… Это и дежавю, и нет. 

Я беру ее за руку: 
– То, что ты называешь дежавю, по-моему, просто предназначение. 

Мы снова садимся на велосипеды, выезжаем с песчаной парковки, и я подмигиваю Белле. 

– Мне это нравится, Каллен, – говорит она, сверкнув глазами. – Давай посмотрим, что еще нам предназначено.