21. Прости, слова не подчинились...
Сорвались с губ. С твоими слились.
Я помнила тот вечер до мельчайших подробностей. Он словно вынес под свет закатных лучей драгоценный камешек наших чувств и высветил все грани. Он был сумбурным, немного безумным. Идеальным. И утомленная тишина, и стук сердец, слышный лишь двоим, и ветерок дыхания в волосах, по влажной коже – это
мы.
Тогда сквозь полуприкрытые веки я видела не яркий утренний свет, а гаснущие краски заходящего солнца в уголке окна. Наши пальцы переплетались, поглаживая друг друга. Казалось, если я шевельнусь, прерву единение наших тел, нарушу гармонию... Мы столько раз были близки, но сейчас, именно сейчас, казалось, происходит самое важное. Приходит понимание. Озарение.
Возможно, Роберт чувствовал то же – и, стоило мне неохотно отстраниться, как его рука обхватила за талию. Он перевернул меня на спину, накрывая собой, и мягко вдавил в ковер. Его грудь слегка касалась моей, бедра приятно напирали. За безумным порывом страсти нахлынула нежность, не менее отчаянная, и, обнимая его, обрисовывая черты, я не отводила взгляда от любимого лица. Пальцы запутались в волосах Роба, теребя ласково, беспорядочно. Мне захотелось произнести его имя. Оно так часто обжигало губы – в пылу, со слезами, шутливым укором, безысходностью, радостью. Тысячи оттенков чувств, и все они смешивались в единственном слове.
- Роберт...
Я больше ничего не смогла сказать. Склонив голову, он поцеловал губы одним дыханием. А потом его язык скользнул мне в рот, руки – в растрепавшиеся локоны...
В нем не было триумфа победителя, словно разоружение меня лишило собственной брони, и осталась лишь одна острая потребность – отдавать. Я была полна им. Еще до того, как нашла свое отражение в его глазах. До того, как снова ощутила в себе.
Чувственные прилив и отлив любви... С ними я ловила каждый звук, слетавший с распахнутых губ Роберта, манящих, ярких, и снова
припадала, жадно целуя. Разведенные ноги сладко ныли от его неспешных движений, кончики пальцев, невольно подгибаясь, то и дело сжимали ковер. Я видела его над собой, так близко.
Почему мне мало, все время мало тебя... Привстав, Роберт уперся руками в пол по обе стороны от моего лица, чуть отстранился, и я замерла, дрожа. Всхлипнула, цепляясь за него, сходя с ума от желания. Еще миг – и, закинув мои ноги себе на плечи, он снова приник ко мне, заставив выгнуться навстречу, раскрыться больше, вобрать глубже. Вена на его лбу пульсировала, отчетливо проступив под кожей, взгляд не отпускал моего. Жар в теле все нарастал, пока мы смотрели друг на друга, тяжело дыша, срываясь на стоны, и мои бедра приподнимались навстречу его частым, настойчивым толчкам. Ногти впивались в ворс, ища хоть какой-то опоры, потом скользнули на спину Роберта, легонько царапая, привлекая ближе... И как только он закусил губу, почти теряя контроль, напрягая руки, мой мозг затуманился, не выдержав этой картины, а тело, поддавшись сокрушительно-приятному напору на самые чувствительные точки, неожиданно замерло, подрагивая изнутри, охваченное безмолвным, непередаваемым удовольствием.
Роберт все понял – хоть я никогда не делала этого так... тихо. Он смотрел, жадно смотрел, как я кончаю. Влажные волосы слиплись на висках, скулы подергивались, линия губ исказилась. Моя ослабевшая рука обхватила его запястье, потянула ближе, пока подушечки пальцев не коснулись рта. Я лизнула их, чуть прикусила. Вырвавшийся у него стон был мучительным, хриплым, его наслаждение, казалось, смыло и меня, хлынув мощным потоком.
- Я чувствую себя маньяком, - признался он несколько мгновений спустя. Сбившееся дыхание приятно холодило взмокшую кожу шеи.
- Это не проходит, правда? Двое сумасшедших... – тихо рассмеялась я.
- Каждый раз говорю себе, что буду вести себя прилично, а в результате набрасываюсь на тебя, как ненормальный, и никак не могу насытиться.
Я повернула голову, чтобы отыскать его взгляд. Смущенный. Благодарный. «Уплывший».
- Прилично – это как?
- Ну, не знаю. - В его глазах заискрились смешинки. – Ресторан, хотя бы...
Покачав головой, я обхватила Роба за пояс, потершись кончиком носа о его нос.
- Мы и в ресторанах неприличны, так что прекращай это.
- Вот уж... Между прочим, кому-то полагается подарок.
- Правда?
- Почему ты спрашиваешь? Ведь твой день рождения.
- Потому что... Роб, ты сам по себе подарок. Мне ничего не надо.
- Знаешь, я ведь и обидеться могу. Не такой уж я безнадежный. Позволь хоть разок сделать что-то романтичное.
Он выпустил меня из объятий и встал. Раскинувшись на ковре, я с улыбкой смотрела ему, обнаженному, так мило косолапящему, вслед.
Роберт вернулся, держа в руке плотный конверт, перевязанный ленточкой. Включил свет, заставляя меня коситься мимо подарка.
Маньячка, не то слово. - Написал мне любовное письмо?
- Прости, чего не умею, того не умею, - укладываясь рядом, оправдался он.
Скользнув губами по моему плечу, протянул то, что принес. Бросив на Роба заинтригованный взгляд, я осторожно разлепила бумагу прямо по линии. Вытянула содержимое.
Им оказалось приглашение на отдых в Монтепульчано! Их было два. Отель за городом, среди полей Тосканы...
- Я понимаю, это в Италии, и подарок не слишком оригинален, - вглядываясь в мое лицо с некоторым сомнением, пояснил Роб. – Лучше надо было купить тебе что-то из драгоценностей.
Знал бы ты! Знал бы, что это для меня ценнее и прекрасней всех кладов мира! У меня в горле застрял комок, мешая говорить. Снова там, снова с ним...
- Роберт.
Вышло как-то нечленораздельно.
- Да?
Он провел подушечкой большого пальца по ресницам и, конечно, почувствовал влагу.
- Спасибо.
- Я не мог придумать ничего лучше.
- Потому что ничего лучше и быть не может!
От переизбытка чувств я села, быстро моргая в попытке прогнать сентиментальные слезы, пока не расплакалась на глазах у Роба. Он тут же привстал, не давая справиться с собой.
- Что с тобой?
Я улыбнулась, позорно хлюпая носом, и прильнула к его груди.
- Счастлива, вот и все. Я мечтала об этом, давно. Только вот... отпуск мне пока не полагается, и много дней от него отчислены поездками к...
- Ко мне, знаю, - обнимая, Роберт уткнулся подбородком мне в волосы. - Ничего, как-нибудь. Я договорился, покупая эти приглашения, что срок их действия будет не менее года. Когда у нас получится, обязательно вырвемся. Только надо уведомить за две недели.
- Поверить не могу! Как ты такого добился? – Я ощущала себя ребенком, полным восторга. Такого настоящего, всеобъемлющего.
- У меня все-таки есть некоторые связи, - ухмыльнулся Роб.
Играя волосками на его груди, я поцеловала ключицу. Вдохнула его запах... и засмеялась, когда у Роберта заурчало в животе.
- Ну вот, надо же! Такой момент испорчен прозой жизни. - Даже не поднимая головы, я почувствовала, что он хмурится.
- Чудо ты, пошли уже. Накормлю до неприличия, а то как бесхозный, прямо. Без штанов, голодный, с раздробленным телефоном...
Чуть позже, разогревая на кухне собственноручно приготовленную утром лазанью, я задала неожиданно возникший вопрос:
- Роб, а... у кого ты узнал мой адрес?
Подперев щеку рукой, он загадочно улыбнулся. В неярком красноватом свете настенной лампы глаза Роберта казались темнее, такими глубокими, завораживающими.
- Франко. У него есть твои данные по работе. Когда-то мы разговорились, и номер телефона он мне обеспечил.
- Ты поступил немного... опрометчиво. Ну да ладно. Франко можно доверять, я его давно знаю.
- Он ведь сразу все понял, чего уж было отнекиваться.
Я не стала утверждать, что иногда он рассуждает наивно для человека, вынужденного жить двойной жизнью. Роберт сочетал несочетаемое. Стань он другим, пусть даже менее опрометчивым и более серьезным, сдержанным, расчетливым – я бы загрустила, понимая, что реальность отняла часть того особенного, неуловимо-внеземного, данного ему одному...
А потом я просто сидела напротив, глядя, как он – такой родной, домашний, неожиданно оказавшийся за моим кухонным столом – поглощает поздний ужин. Внутренне улыбалась.
Я и сейчас улыбалась, плавая в воспоминаниях. Роберт
склонился ко мне, полусонной, и шепнул:
- Я скоро. Ты еще подремай...
- А ты куда? – обхватив рукой его шею, я, не открывая глаз, нашла поцелуем колючую щеку, гладкий кончик носа, пушистые ресницы.
- Что-нибудь принесу из кухни.
- Все закончилось. Там только залежи конфет, остатки клубники, холодное шампанское и какой-то порошок в пачке для приготовления коктейля.
- Ничего, я соображу, как из ничего получить что-то, - он засмеялся, щекоча дыханием ухо.
Я по-кошачьи потянулась, зевнула и покрепче обняла подушку. Какое-то время лежала, впитывая солнечный свет разморенной кожей, потом повернулась на другой бок.
- Роб?
В спальне было тепло и тихо. Часов не наблюдалось, потому определить, сколько времени я предавалась ленивому полусну, было невозможно. Окончательно пробудившись, я спустила ноги с кровати и ступила босыми пятками на ковер. Подошла к окну, залюбовавшись ослепительным пейзажем... Нетронутый снег, пушистые сосны, чистое голубое небо, пики горных вершин вдали – наконец, я смотрела на все это глазами обновленного счастья.
Когда, закутавшись в халат, я спустилась вниз, разыскивая причину того самого счастья, она выглянула из кухни в каких-то странных красных брюках.
- Подожди немного, почти готово.
- Что готово? – растерянно спросила я. И тут же неминуемо добавила:
- И что на тебе надето?
- Нашел в шкафу Франко, - хохотнул Роберт. – Коротковаты, но джинсы пока не высохли.
- Тебе идет красный. Это я про цвет, не про брюки.
- А брюки что?
- Не спрашивай, просто никогда таких не носи. Можно войти?
- Ты вошла до того, как я ответил, - покачал головой Роб и, улыбаясь, натянул не менее странную желтую футболку. В каком ударе был Франко, покупая такие вещи? Это осталось для меня загадкой.
- И чем будешь угощать?
На столе стояло блюдечко с клубникой, посыпанной шоколадной крошкой, рядом высокие стаканы.
- Всего одну минутку!
Роберт, не глядя, щелкнул кнопкой миксера, почти неприметного за его спиной. Тот загудел, потом перешел на громкий гул и, в результате, ударил пластмассовой крышкой в потолок, «выплевывая» содержимое. Все произошло так быстро, что мы, как по команде, застыли в комичном шоке, отследив траекторию полета «объекта».
- Ну вот, делал тебе коктейль, и... – обиженно выдал Роб.
Весь в бело-розовых пятнах, растекающихся по голове и одежде, он был в этот момент таким милым и неловким. Таким обожаемым. Таким
моим. Солнце заливало кухню, как солнце его души – мою жизнь. Почему-то сейчас, именно сейчас, с губ спорхнули те самые слова. Важные, нежные, неудержимые... Молчавшие во мне так долго.
На мгновение Роберт замер. Тысячи мелочей стали уловимы в звенящей тишине, где отчаянно билось мое сердце. Я видела, как дернулся кадык, когда он сглотнул. Видела упрямые складочки морщин, прорезавшие лоб. Приоткрытый рот, не находящий слов, и взгляд, одновременно ласковый, упрекающий и беззащитный.
Мне было необходимо это сказать, милый. Прости, если причиняю неудобства. - Я люблю тебя, - взволнованно повторила я. Без сомнений, тревог. Просто потому, что все во мне пело от этой любви, потому что глаза не хотели высыхать, то и дело наполняясь счастливыми слезами.
И только когда Роберт пересек то небольшое пространство, разделявшее нас, обхватил меня руками и стал целовать, отбирая дыхание, перепачкивая йогуртом мои плечи, волосы, щеки – я поняла, что слышу то же самое. Из того сумбурного потока слов, которые он произносил, выхватывала лишь это...
- Ты слышишь?
Он подхватил за бедра, посадил на стол, взял лицо в ладони.
- Слышу.
- Не слышишь. Глупенькая ты моя. От меня же одни проблемы... Со мной больно.
- А без тебя невозможно, Роберт, - позволяя дрожащим губам улыбаться, а слезам течь, ответила я. – И ты мне обещал. Обещал!
- Знаю. Только ведь... Пойми же. Мы выйдем отсюда, снова окажемся там. И я ничего не смогу предложить. Ничего не изменилось...
-
Все изменилось, Роб. Потому что ты любишь, - мягко прервала я.
Он опустил голову, прильнул своим лбом к моему. Кажется, сдался. Может, перестанет терзать аргументами «против» и даст насладиться чудом единственно важного слова?
- Я и тогда любил.
- А... когда ты?..
Разве о таком спрашивают? Разве кто-то знает и понимает, как и когда полюбил? Только в этот миг, такой невероятный, такой совершенный, мне хотелось всего и сразу.
Роберт понял, еще крепче обнял меня и шепнул:
- Не знаю, как, когда. И теперь кажется, что так было всегда. Да... какая разница.
- И правда, - уткнувшись лицом ему в грудь, пробормотала я.
Не знаю, сколько времени прошло, пока мы безмолвно сливались душами.
Громкий стук в дверь заставил нехотя оторваться друг от друга.
- Там еще кого нелегкая принесла? – пробурчала я.
- Пусть валит, откуда пришел, - ответил Роб, подозрительно пряча взгляд.
- А вдруг это Франко? Очень невежливо, все же. Откроешь? Я сбегаю в душ.
- По-твоему, я чище? - Он засмеялся, на ходу вытираясь первым попавшимся полотенцем. Глаза блестели слишком сильно.
Люблю тебя. В слезах, которых ты стыдишься, мое счастье, как и в твоей улыбке. - Ты хоть не в халате.
Я выскользнула из кухни, чмокнув его в йогуртно-клубничную щеку.
Стук повторился. Специально задержавшись на площадке второго этажа, я услышала отзвуки короткого разговора, потом щелчок вновь закрывшейся двери.
- Кто это был?
- Нам еду привезли, - весело откликнулся Роберт. – В записке пометка: «Одним сексом сыт не будешь. На восстановление сил».
- Франко...
Я со смехом покачала головой, спускаясь обратно.
Мы разобрали пакеты, в которых, кроме продуктов для готовки, было несколько свертков с фирменной эмблемой итальянского ресторана. Ризотто с грибами, равиоли с тертым сыром и томатным соусом, пара бутылок «Кьянти»... Расположившись прямо на полу гостиной, без всяких церемоний, мы принялись за поздний обед, уминая все подряд за обе щеки. Робу особенно понравились касуэла и настоящая местная лазанья, не идущая ни в какое сравнение с иностранными подделками.
- Хотя, твоя вкусней. Я помню.
- Ладно уж, не подлизывайся.
- Серьезно. Пальчики оближешь! И, предпочтительно, твои.
- Роберт, - шутливо нахмурилась я.
- Mia. Amore, - сосредоточенно произнес он. – Dolce.
Он подвинулся ближе и прочертил губами дорожку от уха к уголку рта. Признаться, улыбающегося.
- Знаешь, Estrella, доешь-ка лучше равиоли. Они потом станут несъедобными.
- Все в меня, как в мусорку? Эх, ты. А Франко, кажется, переборщил, - потирая живот, выдохнул Роб, привалившись спиной к дивану. Я последовала его примеру, проглотив последнюю порцию вина.
- Думаю, он просто не знал, что выбрать.
- Мы непритязательны, мы голодны, - ответил Роб, вытягивая ноги во всю их длину. Полгостиной, честное слово. И эти дурацкие красные штаны... Я тщательно скрывала рвущийся наружу смех.
- Нам надо сходить погулять, хочешь? - Роберт выводил узоры на моей голой коленке.
- Нам надо для начала помыться. А потом погулять. И заодно забрать мои вещи из гостиницы.
- Ты чего хихикаешь? Из-за меня, что ли?
- Из-за твоего наряда. Учти, если джинсы не высохли, будем ждать. Я не пойду с тобой таким на люди, нас сразу рассекретят.
- Ну вот, начинается. Стоило признаться в...
Я не дала ему договорить. Закрыла рот поцелуем.
Моя мечта сбылась – он был рядом. Мы находили отдаленные безлюдные улочки, чтобы, не привлекая внимания, гулять, как обычная влюбленная пара, держась за руки. Иногда Роберт увлекал меня за угол какого-нибудь дома, и там, в окружении заснеженных деревьев, целовал, согревая дыханием холодные щеки и губы.
Когда мы, забрав из гостиницы мой чемодан, направлялись к ожидающему у здания такси, в городе зажигались первые фонари. Я знала, что теперь буду любить Брунико не меньше, чем Рим и Монтепульчано...
Ночь и следующий день пролетели незаметно. Мы не считали часов, как и все счастливые. Мы просто наслаждались подарком судьбы. Совсем недавно я не знала, чем буду заниматься столько нерабочих дней. Теперь хотела задержать каждый ускользающий миг...
После обеда я, вздохнув, сообщила Робу, что завтра мне на работу и лучше вернуться домой этим вечером. Он кивнул и тут же признался, что ему звонили раз десять только за последний час. Вот она, реальность.
- У меня скоро одна премия, если выберут, придется присутствовать.
- Конечно, выберут! – улыбнулась я, обнимая его.
Роб расплылся в ответной улыбке.
- Будешь смотреть по телевизору?
- А как же. И болеть.
- Не надо, заранее скажу, что и как, чтоб ты не волновалась.
Дав ему тумака, я почти серьезно сказала:
- С тобой невозможно! Вот не буду теперь ничего смотреть. Разве что, ты сделаешь что-нибудь неординарное и я изменю установку.
- Значит, постараюсь... – он лукаво приподнял бровь.
- Старайся. Я в душ, а ты придумай, как мы проведем остаток вечера.
- Хорошо. Душ мы примем по отдельности, но постель перед отъездом застелем вместе.
Роберт бросил такой выразительный взгляд из-под ресниц, что у меня не осталось сомнений, КАК мы проведем остаток этого вечера.
Еще несколько часов, прежде чем покинуть уголок счастья. Оно останется в нас, обретенное здесь. Произнесенные слова, новогодний поцелуй, прогулки в мирной тишине... Скоро мы расстанемся, чтобы скучать, звонить, смыкать ладони и посылать воздушные поцелуи через монитор компьютера. Но сейчас у нас еще есть мгновения для двоих, чтобы дотронуться, ощутить запах, вкус. Мы понимаем это, знаем, как никто другой – цену каждого мига близости, важность каждого слияния губ, каждого прикосновения. Это словно переживать все в первый раз, снова и снова, чувствуя восторг вперемешку с болью. Любить до невозможности сладко с горчинкой потери, а потом предвкушать новое обретение...
Так происходит и сейчас. Уютная легкость, наш спутник на протяжении суток, исчезает. Мы снова не можем нормально дышать, видим только друг друга, жадно ловим каждую вибрацию зарождающегося желания. Я привстаю на постели, замирая в ожидании, как только Роб прикрывает за собой дверь спальни. Он не отводит своих глаз-магнитов, молчит, неминуемо ощущая то же электричество в воздухе, что и я.
Завороженно смотрю на его торс, постепенно поднимаясь к подбородку, приоткрывшимся
губам, которые жажду зацеловать. Он подходит, медленно скидывает джинсы. Я забываю сглотнуть, чувствуя лишь сумасшедше нарастающее напряжение внутри. Упругий матрас прогибается под весом Роберта. Одно колено, второе... Рука, разжимающая мои пальцы, в которых зачем-то зажата шелковая простыня. Едва уловимый ветерок по обнаженной коже, легкое покалывание от предчувствия, приятная боль желания. И снова эти глаза – затуманенные, прекрасные, от которых не отвернуться.
Еще миг – и мы, полустоя на кровати, обводим ладонями контуры тел друг друга. Склонив голову, Роберт касается легким поцелуем моей нижней губы, чуть прикусывает, потянув. Его язык скользит по поверхности зубов, дразня. Щекочет уголок рта, потом небо... Я вспыхиваю от его чувственных манипуляций. Запускаю руки в густую шевелюру, льну сильней, слабея от приятного напора. Обхватываю шею, сильную, красивую. Поцелуй становится долгим, требовательным. Настойчивый язык уже не пробует – он берет. Он пьет меня... Не дает передышки, дурманя.
Пока это только слияние губ, и бедра горят, прижатые к бедрам Роберта, властно охваченные его ладонями, и кожа сверхчувствительна, бурно реагируя на каждое касание. Я пылаю и дрожу одновременно. Дыхание на щеке жаркое и сухое, как накалившийся воздух пустыни. Поцелуй – влажный, неутомимый и упоительный, как оазис.
Мы оба напряжены, изнывая и оттягивая момент единения. Это мгновение, когда взаимная жажда достигает апогея, когда больше нет сил медлить – оно прекрасно. Ведь я знаю, что все сбудется. Будет лучше, чем мечтала.
Роберт ласкает мои груди, пока лишь взглядом... Привлекаю ближе, чтобы почувствовать, как он чуть втягивает ртом затвердевший сосок, пропускает между зубами. Пальцы впиваются в его волосы... Его ноги раскрывают мои, его плоть скользит к низу живота, и я, подрагивая, рефлекторно свожу бедра, по которым пробегают приятные судороги, желая удержать, продлить удовольствие. Терпеть уже невозможно. Я замираю натянутой струной, касаясь его, лаская, и Роберт со стоном выдыхает, подаваясь навстречу. Прижимает к себе, чтобы слиться – нетерпеливо, порывисто – и от одного ощущения его во мне я испытываю какой-то неописуемый мысленный оргазм. Смотрю в его глаза, ловлю дыхание. Изгибы тел, в такой позе повторяющие друг друга, трение кожи, когда мы качаемся в едином ритме – это так возбуждающе, идеально.
Его бедра напирают все настойчивей, пальцы впиваются в мои ягодицы, скользят в ямочку между ними, поглаживая. Впечатываюсь в потное тело, стискиваю влажные пряди волос. Сжимаю его – внутри, снаружи... И снова смешиваются звуки наших имен, сорванные наслаждением, бешеный стук сердец, токи, бегущие по венам...
Мне мучительно хочется сказать: «Не отпущу». Прямо здесь, в просторном зале аэропорта. Пока Роб идет ко мне от киоска с билетами, я борюсь со слезами. Безуспешно. Отворачиваюсь, словно собираясь посмотреть на часы, только, случайно скользнув взглядом по витрине, вижу заголовок. Нет, он не очень оригинален, где-то я уже слышала.
«ИТАЛЬЯНСКИЙ РОМАН ВОЗВРАЩАЕТСЯ».
......................................................................................................................................
Перевод итальянских слов:
Mia - моя
Amore - любовь, любимая
Dolce - сладкая
Estrella - звезда
Источник: http://only-r.com/forum/38-261-3
