От "КОЛЮЧКИ" пишет gulmarina
От РОБА пишет Evita
***
РОБ
Идиот! Невыдержанный идиот! Как так можно было?! Девушка только успокоилась, начала нормально реагировать… Хотя… Зачем было дразнить меня? И потом, её губы, изгиб шеи такие соблазнительные. И чёрт! Да! Я хочу её!
Мне всю ночь почти не спалось, в полудрёме виделось то, как её губы ласкают меня – сначала медленно, несмело, потом… потом - летит мыло в лоб!
Утро было ужасным. Выкарабкавшись из кровати, я прошаркал в ванную. Ну и рожа! Глаза опухли от недосыпа, и на лбу высился рог!
Браво, мистер Паттинсон, ещё ничего не успело начаться, а у вас уже пробиваются рога! Точнее один. Единорогий идиот – прекрасно! На кухне было тихо, подозрительно тихо. Притаилась моя Колючка, явно готовит мне очередную кару. Я замер у входа и заглянул в кухню. Мисс Мылом в лоб стояла у окна и смотрела на улицу, на тарелке красовалась яичница со свежеподжаренным беконом, кружка ароматного кофе манила скорее начать завтрак.
- Доброе, утро, Роберт! – сказала девушка, продолжая смотреть в окно. Я вошёл.
- Привет! Вкусно пахнет!
- Завтрак.
- Я понял. Сама-то ела?
- Ага. - Понятно, голодная.
Она обернулась, и я увидел, что не всё так гладко в Колючкином королевстве. Под глазами залегли тёмные круги – явный признак бессонной ночи.
- Как спалось? - спросил я, устраиваясь на стуле.
- Лучше чем обычно. - О да, я верю!
- Тогда предлагаю совместный завтрак.
- Хорошо.
Я не верил своим ушам. Покорность? Она не смотрела мне в глаза, но это не было намерено. Она была словно в своих мыслях, где-то далеко отсюда.
Присев на краешек стула рядом, зацепила вилкой кусочек яичницы и, глядя куда-то мимо меня, отправила его себе в рот! Я сглотнул и молча смотрел, как она жуёт.
- Ну как яичница? – спросила она, как ни в чём не бывало.
- Наверное, хорошо, я пока не знаю. - Она посмотрела на меня, на вилку в своей руке, и её глаза широко распахнулись.
- Я… О! Извини…те, - она молниеносно зацепила вилкой огромный кусок бекона – хорошо, что я был наготове и вовремя раскрыл свой клюв. – Извините, я задумалась, такого больше не повторится.
- Ладно, чего ты… Чем сегодня займёмся?
- Звонила ваша, то есть… твоя знакомая.
- И?
- Сказала, чтобы я передала тебе, что она зайдёт сегодня ближе к вечеру навестить тебя.
- Отлично. А пока предлагаю посмотреть очередной фильм. Только, чур, выбираю я.
- Хорошо. - Подозрительная покорность.
Мисс Задумчивовсть убрала тарелки со стола и принесла в гостиную большую стеклянную миску попкорна. Дойдя до журнального столика, она поставила миску на полированную поверхность и впервые за утро посмотрела мне в лицо. Через мгновенье её брови поползи вверх, глаза медленно делались похожими на блюдца, рот приоткрылся, и было видно, как губы медленно складываются в немую букву «О».
- У вас… у тебя… на лбу… О!
- Да, у меня на лбу он. Красивый?
- О!
- Мне тоже понравился.
- Но…
- Но от него так скоро не избавиться, так что я смирился.
- Вам… тебе больно?
- Самолюбие слегка побаливает, завидую твоей меткости, а рог существует замечательно.
- Извини… те.
- Уже извинил. - Меня явно забавляло то, что мисс Мылом в лоб была потрясена.
- Ох…
- Ладно, присаживайся. Я хоть и рогат, но не опасен, брачный сезон у сохатых чуть позже, так что я пока не бодаюсь.
Когда начался фильм, мисс Колючка присела рядом со мной на диване. Рядом, но недостаточно близко, для меня недостаточно… По экрану поползли первые титры, а я краем глаза наблюдал – сегодня она была в простой беленькой футболочке и серых трикотажных капри, такая домашняя… Волосы собраны в хвостик, но две пряди выбились из резинки и касаются щеки.
Хватит! Смотри фильм! Я знал этот фильм наизусть, но каждый раз он затягивал меня, как в первый. Была уже почти середина просмотра, когда я повернулся, чтобы спросить её о действии главного героя. Моя Колючка спала, чуть склонив голову на бок. Она казалось такой маленькой… Я придвинулся ближе - она не проснулась. Ещё ближе. Моё плечо касалось её плеча, своей забинтованной клешнёй я приобнял её. Она тихонько вздохнула, и её голова опустилась мне на плечо. Лёгкое дыхание касалось моей шеи, я замер, чтобы никаким своим движением не разрушить волшебство момента. Так прошёл почти час, рука моя затекла, но я не замечал этого. Мне было хорошо, вот так просто сидеть рядом, слушать её дыхание…
Почти идиллию разрушил звонок в дверь. Колючка от неожиданности мгновенно вскочила, ринулась вперёд, наткнулась на столик, и миска с попкорном полетела на пол, попкорн разлетелся по всему полу. Мисс Моё Стихийное бедствие снова бодрствовала.
- Это был звонок в дверь?
- Да.
- Я открою. А фильм мне очень понравился. - И унеслась открывать так невовремя ломившемуся гостю.
- И мне понравился, - ответил я в пустоту комнаты.
Это была моя давняя знакомая Лина. Она приехала к родителям в отпуск, и, узнав, что я дома, пришла навестить меня. Мы сидели на кухне, она принесла вино, и мы болтали о том, о сём, выпивали, заедая вкусное красное вино свежим сыром. В соседней комнате сначала работал пылесос, затем всё стихло. И тихо было довольно долго, я уже начал думать, что моя Колючка, утратив шипы, решила уйти спать – как в дверях кухни появилась мисс в белоснежном «сестринском» халатике, подошла к нам и строго сказала, обращаясь к Лине:
- Мисс, уже довольно поздно, моему пациенту необходим покой.
- О! Роберт, у тебя гневная медсестричка, - засмеялась Лина, не обращая внимания на мою Колючку.
- Не беспокойтесь, мисс, - ответил я Колючке. – Мы посидим ещё чуть-чуть.
Мисс Режим дня сердито поджала губы и удалилась. Где-то часа через два бутылка вина была пуста, и мы с Линой в очередной раз смеялись над моими неумелыми шутками.
Мой взгляд плохо фокусировался, когда на пороге кухни снова появился беленький халатик. Сотовый Лины возвестил эсэмэской о прибытии такси, и она, обойдя стол, подошла ко мне.
- Мне пора, иначе твоя медсестричка вколет мне что-нибудь ядовитое.
- О, да, она очень строга! - Мы снова рассмеялись, и Лина по привычке поцеловала меня на прощанье в обе щеки и третий раз прямо в губы. Улыбнувшись мне, она подхватила сумку и ушла.
Белый халатик приблизился.
- Вам пора в кровать. – Тон, не терпящий возражений.
- Слушаюсь и повинусь.
Я поднялся, но кухня предательски качнулась, и я попытался опереться о стол. Рука соскользнула, и я бы точно встретился с полом, если бы меня не подхватили.
- Оу!
- Удержались?
- Ты спасла меня.
- Идти можете?
- Вполне.
Мы добрались до моей спальни.
- Посидите, я включу душ.
Кровать… спать… Сквозь навалившийся сон я смог различить, как моя мисс вернулась, и почувствовал, что меня накрыли пледом. Сам не знаю почему, откуда взялись эти слова, но я сказал их:
- Не уходи… Пожалуйста, не уходи… - и провалился в сон.
«КОЛЮЧКА»
Это повторялось снова и снова. Я обещала себе не вмешивать личные чувства, вредившие качественной работе, я зареклась произносить это: «Я профессионалка, профессионалка!» И продолжала наступать на собственные грабли. Может, лет в пятьдесят медсестры о таком не думают, но, черт возьми, как я могу не волноваться при виде парня, с которым недавно целовалась в ванной? И сколько б раз я не воткнула шприц в его зад, все равно не могу забыть, как однажды туда, по гладкой, влажной коже, соскользнули мои пальцы.
Я перечисляла про себя и вслух длинный список его недостатков, я переписывала режим дня, чтобы свести свободное общение к минимуму, я старалась не смотреть ему в лицо, боясь потерять бдительность. Фонарь во лбу одновременно вызывал чувство вины и желание нервно расхохотаться. Я стала ужасно рассеянной и носила блокнот со списком дел в кармане. Вычеркивала пунтик за пунктиком, правда, иногда и тут прокалывалась. После того, как утром я чуть не вмяла приготовленную пациенту яичницу, решила наедаться строго до его прихода на кухню. Но и этого было мало! Позже я позорно заснула, не досмотрев до конца предложенный мистером Ай лав бубс фильм – между прочим, очень интересный. А еще позже...
Она не понравилась мне с первого взгляда. Быстро кивнула, заходя в распахнутую дверь, спросила «Где он?» и, не снимая туфлей на высоченных каблуках, с невероятной грацией взлетела на второй этаж. Высокая эффектная брюнетка с бронзовой кожей, с фигурой модели... Звездун, по такому случаю ожидавший на площадке сверху, засиял, как начищенный чайник (подмигивая фонарем во лбу), принял ее в свои незакрывающиеся объятия и выдал с преувеличенным (было б чего!) восторгом: «Лина, выглядишь потрясающе!»
Незаметно скорчив рожицу, я поплелась вверх по лестнице, желая заткнуть уши, в которые назойливо врывался их смех и громкий воодушевленный говор. Когда эти двое, наконец, убрались на кухню, я включила пылесос. Наводила порядок и постоянно косилась на часы. Когда же уйдет эта дамочка? Звездуну нельзя пить, теперь придется пропустить прием лекарства. Только кто меня слушает? Я заглянула на кухню раз, потом другой. Дамочка, посмеиваясь, назвала меня «гневной».
Ты еще не знаешь, какая я! Услышав о приезде такси, я с облегчением влетела выпроводить мисс Высокий каблук... и замерла. Она стояла между расставленных ног звездуна и, воркуя, целовала на прощание. В румяные щеки, потом в губы... Мое лицо вспыхнуло, прежде чем я успела разобраться в нахлынувших чувствах, ногти впились в ладони. Опомнившись, я отступила в коридор и прислонилась спиной к стене, мужественно проглатывая все едкие слова, отчего-то обжигавщие язык. Лина прошла мимо, улыбнулась и весело бросила:
- Пока, медсестричка!
- Счастливого пути, - растянув губы в дежурной улыбке, откликнулась я, мысленно добавив: «Выкатывайся поскорей».
Ай лав бубс сидел на кухне, пытаясь собрать глаза в кучку, раскрасневшийся, взъерошенный. Окурки в пепельнице, пустая бутылка из-под вина вызывали желание задать ему хорошую взбучку, вот только широкая, по пьяни глупая и открытая улыбка, расползавшаяся по лицу звездуна, действовала на меня отвлекающе. Я попыталась говорить строго, но он был таким обезоруживающе беспомощным, милым и нескладным с дурацким гипсом, сковывающим движения, с непослушными вихрами волос, торчавшими во все стороны...
Я ловко подхватила «приплывшего» работодателя в полете и ощутила тяжесть горячего тела, его дыхание в волосах. Старалась не отвлекаться, не смотреть на него, не думать о том, как хорошо моей руке покоиться на его поясе... Я уложила его в постель, накрыла пледом, и тогда он произнес те слова. «Пожалуйста, не уходи». В груди что-то вспыхнуло, закружилось, словно взлетел рой бабочек, нежно защекотавших крыльями. Я опустилась на самый краешек его кровати, замерла, боясь, что он откроет глаза и тогда... тогда мне несдобровать. На такого Роберта невозможно злиться. А это опасно... опасно для медсестрички, которая здесь только ради присмотра за пациентом.
Тем не менее, я не могла встать и уйти. И не потому, что он попросил, хоть сердце предательски дрогнуло от незатейливой фразы, сказанной под наплывом винных паров.
Я сидела и смотрела на него, погасив свет. Отчетливо видела в бликах уличного фонаря веера длинных ресниц, отбрасывающих тень на щеки, строгий контур губ, по-мальчишески трогательно смягчившийся во сне, видела его красиво очерченные скулы, жесткую линию подбородка... Осознав, что перестала дышать, я резко втянула воздух, потом быстро сглотнула. Надо было уйти, надо, но невозможно. Острая потребность смотреть на него – откуда это взялось? Желание прикоснуться – как оно родилось во мне?
Я несмело протянула руку и медленно провела по его геометрически очерченной челюсти. Легкое покалывание щетины в кончики пальцев отдавалось приятными волнами по всему телу. Роберт спал так крепко, что даже не пошевелился. Это придало смелости. Ладонь раскрылась, ласково поглаживая его висок, мочку уха, линию шеи... Он тихо выдохнул, и я тут же поспешно отстранилась.
Сердце билось, как шальное, а мыслями настойчиво владело другое, неиспытанное, запретное. Каково это – обнимать его? Много ли девушек делали это? «Не будь дурой», - усмехнулся внутренний голос, и укол неприятного чувства, слишком напоминавшего ревность, заставил резво выбросить из головы размышления на эту тему. «Я помню, что он забракован мозгоскладом, все помню! Я только попробую, один разочек... Всего один – и никто никогда не узнает об этом, так что заткнись!» - огрызнулась я, отправив здравый смысл в нокаут. «Маньячка!» - на последнем издыхании выдал он перед тем, как отрубиться.
Не мучаясь, не думая, лишь желая, я осторожно отвела плед и скользнула в теплое гнездышко – под бочок к тихо сопевшему Роберту, аккуратно располагаясь между загипсованных рук. Он чуть навалился на меня, уткнувшись лицом в волосы, заставив замереть, не дыша, боясь разоблачения. К счастью, «винный» сон был слишком крепким и сладким. Протянув ладони, я положила их звездуну на грудь, легонько сжимая футболку. Уткнулась в нее носом. Провела щекой вверх, к растянутому вырезу... От него пахло гелем для душа и, едва уловимо, вином. Так вот каково это – касаться его, лежать в его объятиях. Это быть опьяненной одним присутствием. Это жадно вдыхать аромат его кожи... Это сходить с ума от желания коснуться губами впадинки между ключицами, провести по ней языком, чтобы почувствовать вкус... Это теребить пальцами волоски в вырезе футболки, это ощущать ногой захват его ноги и биение сердца рядом, а еще вспоминать его поцелуй и тот сдавленный страстный стон, от которого все загорелось внутри. Я ведь никогда не делала этого в порыве, так почему же чувствую себя... ТАК?!
Все просто, и нет больше границ, и нет больше запретов... Он накрывает меня своим телом, захватывает губы жгучим поцелуем, уверенно, дерзко лаская ладонями плечи, груди, бедра. Его язык касается уголка рта, неспешно обводит его линии, заставляя раскрыться, дразнит, скользя по поверхности зубов... И я сдаюсь, впуская его глубже, и каждый возбуждающий рывок посылает мучительно-приятные импульсы в низ живота... «Возьми меня, сейчас, - всхлипывая, шепчу я, ощущая одну ладонь на изгибе позвоночника, другую – на сладко ноющей груди. – Сейчас, прошу...» Моя нога плотно охватывает его бедро, пальцы впиваются в резинку приспущенных боксеров. «Сейчас!»
- Сейчас?
- Хочу тебя...
Грудь по прежнему ноет, как и все тело, но слиты лишь наши бедра. Я хватаюсь за него, желая вернуть эти восхитительные пальцы обратно, только натыкаюсь на... гипс. Вспышка, молния, ослепляющий утренний свет... Ошеломленный взгляд, ЕГО взгляд. Его, лежащего на мне!
Почти не соображая, я дернулась, в ужасе уставившись на звездуна.
- Что ты... что ты делаешь?! – возопила я, откровенно вжатая в матрас.
- Что Я делаю? – хрипло рявкнул он, неуклюже удерживая руки по обе стороны от моего лица. Только нижние части наших тел не прерывали любовной прелюдии сквозь преграды одежды.
- Слезь с меня!
- Тогда не зажимай коленом мой зад!
- Что? Ох...
И правда, ох... Как этот звездный извращенец затащил меня в свою постель? Я вскочила, как ошпаренная, стоило ему перекатиться с меня на смятое покрывало.
- Что ты забыла в моей спальне спозаранку, мисс Медсестричка «Ох»?
- Я?.. Это ты...
Он бросил на меня такой взгляд, что я почувствовала невидимый удар под коленки. Злой звездун. Чертовски сексуальный звездун! Мое промокшее белье тому свидетель.
- Ну и? «Это ты» что? Продолжай... те. «Хочу тебя. Сейчас».
Мое лицо вспыхнуло, когда я поняла, что на самом деле произошло.
Капец капецный! Это мне... снилось? Стыдоба-то какая. Ой, мамочки... Я же сама пришла сюда! Я заснула с ним рядом! А теперь сама не своя от сна, яви и... бурного взамодействия.
- Это был сон.
- Как мило, – язвительно хмыкнул он. – И что же тебе снилось?
Его глаза обжигали, я никак не могла прийти в себя и скинуть пелену того возбуждающего видения.
- Пирожное, - выпалила я первое попавшееся.
- Ты говорила это... пирожному? – его брови насмешливо поднялись, взгляд же по-прежнему имел меня, сбивая дыхание, не давая сосредоточиться...
- Ну... да. Мало ли что снится человеку, чего ты пристал?
- Если это снится человеку в его постели, оно меня не интересует. А вот в данном случае – еще как.
- Отстань. У меня есть работа.
- Правда?
- Представь себе.
- Только один вопрос.
- Валяй.
- Почему ты спала в моей кровати?
Черт! - Заснула случайно.
- Случайно. Под моим пледом. На моем гипсе.
- Я не помню, ясно? Ты напился и попросил не уходить.
- Ты выдумываешь.
- Как бы не так. Пить меньше надо.
- Это почему?
Сжав губы в нежелании отвечать, я уже гордо проходила мимо, когда Ай лав бубс как-то умудрился задержать, хмуро уставившись в ожидании ответа.
- Почему, спрашиваю?
Я ответила официально. Почти.
- Потому что у вас режим! Я и так пошла на уступки, разрешив вам курить и заливаться вином с подругой, которой не мешало б знать, что вы еще не совсем выздоровели. Нет, она сидит допоздна, проносит сигареты, спаивает, исключая возможность сделать положенный укол, а потом еще лепится присоской, хоть я ясно дала понять, что время вышло.
- Присоской? – Неожиданно он рассмеялся, вмешиваясь в мою гневную тираду. – Лина будет рада это услышать.
- Скажите своей драгоценной Лине, чтоб в следующий раз приходила после снятия гипса. – Я пыталась освободиться из его хватки, да безуспешно.
- Она была права – ты воплощение вредной медсестрички.
Я не могла понять одного – что его так развеселило.
- Может, вы отпустите свою вредную медсестричку? Пора готовить завтрак и браться за утренние процедуры, - процедила я сквозь зубы.
Он покачал головой, прицокивая языком.
- Не-а. Мою маленькую, колючую, ревнивую медсестричку я никуда не отпущу.
Я задохнулась от возмущения, услышав слово «ревнивая» и уперлась ему в плечи, удвоив попытки вырваться.
- Твое раздутое эго не знает границ.
- Нет, их не знает твое упрямство. Почему бы не признаться. Сказать – так, мол, и так... Роберт. Не отвлекайся на других, когда есть я.
- Мечтать не вредно, - презрительно фыркнув, я отвернула лицо, отчетливо понимая, что он прав. Я приревновала... Самой было интересно, с чего бы это, да не время и не место копаться в эмоциях.
- Колючка... – тихо позвал он. От низкого голоса с легкой хрипотцой мурашки предательски побежали по спине. Звездун изловчился прижать меня к себе, обняв, и теперь, сидя на краю кровати, смотрел снизу вверх в лицо. – Я бы хотел дотронуться до тебя. Очень. Самое досадное – нерабочие пальцы.
Я сделала вид, что злюсь, только пережитое во сне никак не отпускало. Правда, признаваться в том, что мне до сумасшествия хочется того же, не собиралась, но, похоже, это не мешало ему... мечтать дальше.
- Я бы хотел обвести твои губы, погладить шею... Зарыться руками в волосы. Стянуть с них эту резинку школьницы. А еще хотел бы...
Он заглянул мне в глаза, сглотнув, и замолчал. Это молчание говорило само за себя, пока его взгляд скользил от моей шеи ниже, вдоль тела. Задержался в районе груди – и соски под одеждой тут ж напряглись. Остановился у кромки белого халатика, чуть поднялся вверх... На миг он поднес лицо к ткани, прошелся носом по пуговице, чуть зацепил ее зубами. Это было невыносимо сексуально. То, что он делал, ничего не делая. Мои бедра невольно раздвинулись, внутренние мышцы напряглись, и я еле удержала стон.
Его губы распахнулись, глаза не отпускали моих. Ощущения были настолько интенсивными, что мне снова не доставало воздуха. Удивительно еще, как от такой силы мысли не самоликвидировались мои трусики. Было жарко, и стыдно, и сладко... Не выдержав больше, я скользнула к Роберту на колени, и, впиваясь в губы, вжалась в напрягшееся тело. Он будто ждал нападения с другой целью, мой умудренный «горьким» опытом звездун. Я же качнулась ему навстречу, углубив поцелуй, и словила такой желанный стон.
Как в моем сне... Его язык жадно столкнулся с моим, противодействуя, смакуя, вбирая и отдавая... Мои руки обхватили его голову, спутали волосы, вцепились так, будто хотели выдрать с корнями... Он снова простонал, и мое тело, пронизанное острыми токами возбуждения, тут же отозвалось. Мы целовались так безудержно, так вкусно, так долго. Блаженство все росло и росло во мне, вызывая одновременно страх, радость и боль. Я никогда, никого не хотела так сильно. Кажется, я сошла с ума.
*******************************************************************
Спасибо всем, кто заглянул и прочел очередную главку! Извиняемся за долгий перерыв.
Если понравилось, взволновало, улыбнуло, не стесняйтесь, отзывайтесь 
И добро пожаловать на форум! И не забывайте, что автора два, благодарность Натали сюда!
Источник: http://only-r.com/forum/38-87-2
