От НЕЕ пишет gulmarina
От НЕГО пишет Camille
***
Хочу и таю
Глава 3 ОН
Мне, наконец-то, удалось прийти в себя, собрав последние остатки сознания после сумасшедшего оргазма.
Не спеша выходить из плена ее плоти, я прижимался к Лавли, целуя и лаская влажную кожу шеи, плеч, прикасаясь к бедрам. Посмотрел в полузакрытые глаза, легонько поглаживая веки, касаясь губами ресниц.
- Лавли, ты как? Все хорошо, малыш?
Она медленно открыла глаза, моргнув влажными ресницами.
- Роб, какой же ты... - И снова притянула к себе, опьяняя поцелуем.
Я ответил ей не менее страстно, обнимая одной рукой, пока другой натягивал джинсы. Потом наклонился, подхватывая ее на руки:
- Пойдем-ка. У меня есть идея получше, чем стоять здесь.
ОНА
Он подхватил меня на руки и понес... в спальню?
- Роб, она там, - улыбнулась я, уткнувшись лицом в его шею. Провела языком по соблазнительной ямочке. Кожа была солоноватой на вкус. Чуть выше проходила венка, пульсировавшая под моими губами...
- Лавли, что ты делаешь, - выдохнул Роберт. - Хочешь, чтобы я тебя выронил?
- Не верю, что это произойдет, - шепнула я, прижимаясь к его груди. Тут его руки разжались.
Я не успела испугаться, ощутив невесомость - потому что через миг упала на постель.
- Теперь веришь? - шепнул он, тихо рассмеявшись.
А потом я потянулась к выключателю, и едва заметный пурпурный свет бра озарил комнату. Роб замер, глядя на меня - уже без тени улыбки. Я лежала перед ним обнаженной, не отводя взгляда. Его рот приоткрылся, язык скользнул по нижней губе...
- У тебя красное постельное белье.
- Да.
- Ты живешь одна?
- Да...
- Тогда по...
- Ты хочешь спросить, почему? Я не знаю. Мне нравятся чувственные ощущения. Нравится высвобождать свои мечты. Дни совсем не похожи на ночи. Иногда, открывая ноутбук, я открываю с ним дверь в потайные фантазии. И сейчас, впервые, они реальны! Раньше, засыпая, я чувствовала шелк простыни и думала, какими нежными могут быть твои руки на моей коже... Теперь я знаю это.
Он сглотнул, дыхание было прерывистым.
ОН
Я не отрывал от нее взгляда, любуясь совершенством обнаженного тела, которое там, в лифте, мне не удалось рассмотреть подробнее.
Ее кожа казалась розовато-золотистой, волосы - более темными, а глаза - бездонными.
Сгорая от желания, от предвкушения того, что скоро могу насладиться всей этой красотой, я медленно сбросил куртку, поймав вздрагивание ресниц. Еще одно движение - и футболка тоже оказалась на полу.
Мои пальцы медленно расстегнули пуговки на джинсах... Те две, которые я успел застегнуть в прихожей.
Лавли закусила губу, порозовев от смущения, однако, продолжая следить за мной.
Джинсы плавно съехали к ногам, и я переступил через них, оставшись таким же обнаженным для нее. Почувствовал, что тоже краснею и, одновременно, испытываю удовольствие, открываясь девушке, которая так много значила для меня.
Лавли привстала, протягивая руку:
- Иди ко мне...
Сжимая друг друга в объятиях, мы легли на прохладные простыни. Теперь, когда нам ничто не мешало, я жаждал обладать ею, ласкать, целовать и касаться ее везде.
Как же приятно, невыносимо, необыкновенно ощущать это совершенное тело рядом с моим. Приподнявшись над ней, я целовал отзывчивые яркие губы, а кончики пальцев опережали меня, путешествуя по ее телу.
Лавли задрожала, когда, целуя шейку и плечи, я спустился ниже, к ее грудям, таким идеальным для моих ладоней. Замирая от восхищения, я обвел нежные холмики пальцами, лаская и сжимая их. Лавли издала стон в ответ на прикосновения моего языка к бархатистым вершинкам. Я готов был целовать их, лизать затвердевшие сосочки, не отрываясь.
Моя плоть напоминала о себе. Внутри все ныло от желания войти в нее, прижать бедрами, как можно дольше и глубже...
Ох, Лавли, что ты делаешь? Я же умираю. Господи, какая она нежная и хрупкая в моих руках.
Я безумно хотел продлить это наслаждение. Мои губы и язык пробовали это тело, трепетавшее от ласк. Пальцы и ладони гладили бархатную кожу плеч, груди, животика,
подбираясь к самому сладкому местечку.
Лавли, детка, позволь мне сделать это. Приподняв согнутые в коленях ножки, я скользнул ладонью между ними.
Она вдруг сжала колени.
- Тише, солнышко мое, - я обхватил ее бедра, притягивая к себе. - Лавли, все хорошо... Я тоже хочу доставить тебе удовольствие. Давай, малыш, расслабься...
Шепча ей ласковые слова, я гладил и целовал ее коленочки, тихонько раскрывая их. Губами я ласкал живот, скользя ниже, пока не коснулся полураскрытой плоти.
М-м-м... Как же сладко! Ни с чем несравнимый вкус... - Роб... О, Боже...
Ее стон был еще нежнее, пальчики вцепились в простыню. Я развел ее ноги чуть шире, накрывая плоть губами, дразня кончиком языка...
Сладкая моя, как же хорошо. Лавли извивалась под моими ласками, приподнимая бедра. Одной рукой я скользнул под ее попку, сжимая и поглаживая, а пальцы другой руки осторожно вошли в нее. Вырвавшийся у Лавли стон заставил меня хотеть большего.
Я продолжал водить кончиком языка по створочкам, лаская чувствительную горошинку. Ее аромат, казалось, наполнял меня всего. Я пил его, я вдыхал его, смаковал, наслаждаясь тем, как она трепещет от моих ласк.
- Роберт, пожалуйста... Еще... О, да, - она простонала это, запустив пальчики в мои волосы.
Ох, Лавли, ты уже близко... Подняв голову, я облизнул губы, поймав затуманенный от страсти взгляд.
Мои пальцы продолжали ласкать ее чуть быстрее. Снова склонившись над ней, я обхватил бархатную плоть, посасывая и невесомо касаясь кончиком языка.
Да, девочка моя. Давай, кончи для меня. Лавли вскрикнула, содрогаясь от наслаждения, и я окончательно потерял голову. От ее реакции у меня все поплыло перед глазами. Я не мог больше выдержать. Я хотел ее. Страстно и безумно.
Ее бедра приняли меня, когда, приподнявшись, я накрыл ее своим телом. Стеночки влажной, теплой пульсирующей плоти сладко сжимали. Несколько резких движений, стон, переходящий в рычание... Я догнал ее, взлетая вместе с ней, перехватывая судорожный вздох поцелуем.
Не помню, кто произнес первым:
- Люблю тебя...
ОНА
Тяжело дыша, Роберт освободил от тяжести своего тела, укладываясь рядом. Знал бы он, что для меня нет ничего приятнее, чем ощущать ее! Ощущать все, что связано с ним - каждый нюанс запаха, звука, прикосновения... Он обнял, привлекая ближе, спиной к груди. Поцеловал в плечо.
- Тебе не надо было ничего говорить, - шепнула я, слезы обжигали глаза.
Дай мне все, что можешь дать, только не лги! - Я хотел.
- Ты соврал.
- Лавли...
- Ты меня почти не знаешь. Давай не будем усложнять. Я ничего не жду, не прошу, только не надо... обмана.
- Я сказал, что чувствовал в тот момент. Как и ты...
Я промолчала, понимая, какую ошибку совершила.
- И хочу тебя узнать.
- Что именно? - пытаясь говорить беззаботно, спросила я.
- Для начала, имя... Это ведь ник, правда?
- Он лучше, чем имя.
- Все равно, скажи, - его дыхание ветерком скользнуло вдоль шеи.
- Беттина.
- Ух... Неожиданно. Очень редкое. Ты не англичанка?
- Мой отец из Германии, а мать англичанка. Так что... не так все запущено.
- За всю свою жизнь я лишь раз сталкивался с Беттиной. Потому и запомнил.
- Правда? Я не единственная? - моя улыбка была грустной, хоть он не видел. Пальцы переплетались с его пальцами. - И кем же она была?
- В моем классе училась девочка с таким именем. Я клеился к ее подруге. Нам было по двенадцать лет. Первый поцелуй, все такое...
- С ней?
- С подругой.
- Не нравилась?
- Ну... знаешь ведь, как с мальчишками. Одна хорошенькая, миниатюрная, как куколка. Вторая толстушка в очках.
- Страшненькая?
- Я... и лица ее не помню сейчас. Да, наверное.
- Лицо изменилось, Роб. Ты бы его никогда не узнал...
Пауза затянулась. Потом он чуть развернул меня и недоуменно посмотрела в глаза:
- Ты что, та самая Бетси?
Закусив губу, я кивнула, подавляя слезы обиды. Ничего смешней не могло быть - воспоминания четырнадцатилетней давности и безответная любовь...
- И... обижена на меня? - улыбка растянула его губы.
- Я видела, как ты целовал ее. Она клялась, что тебя не выносит!
- Мы были малолетками, ну ты что!
Я посмотрела ему в глаза, провела по щеке.
Это ведь не все, Роб. Если бы ты знал... Да, это было наивное детство. Ни одного прикосновения, лишь мои тайные вздохи. А сейчас мои бедра, исколотые твоей щетиной, сладко ноют...
Первый раз все было не так.
Я забывала тебя. Два раза и навсегдa. Сначала в двенадцать, потом в двадцать. Встреча класса. Глупая традиция, позволяющая крутым выпендриваться, а неудачникам забиваться в угол. Ты уже тогда был известен. А я была сплошным ходячим комплексом. Мы всей компанией пошли в клуб. Ты много пил, потому что расстался с девушкой, со своей "большой любовью"... А вот у меня не было ни большой, ни маленькой. У меня был только ты - твои фото из школьной стенгазеты и общего снимка, твой плакат на стене после выхода какого-то фильма, ручка, которой ты когда-то написал в моей тетради формулу, спасая от двойки.
Я могла лишь смотреть на тебя украдкой. Ты не хотел танцевать, не хотел ни с кем разговаривать. Я была твоей тенью в тот вечер. Лишь бы не потревожить... Только б насмотреться...
А еще хотела почувствовать твои губы. Я почувствовала не только их. Там, в той комнатушке... Я убежала туда, когда кто-то из парней начал шутить на тему "влюбленной пышки".
Я скрывалась от унижения, но не скрылась от тебя. Ты нашел, спросил, почему плачу.
"Тебе больно? Мне тоже". Ты провел пальцем по моим губам. Поцеловал... И горечь моих двенадцати лет превратилась в нектар двадцати.
Я знала, что ты ищешь лекарства, что не очень трезв, что не любишь меня... Только даже это стало неважным, пока я растворялась в том поцелуе.
Все в первый раз. Иголки по коже, огонь по венам... Страх и желание.
Познать твой вкус. Познать запах. Познать тебя всего...
Раскрыть тело мужчине. Может ли быть бОльшая уязвимость? Только я влюблена... Так было, так есть.
Тогда мне тоже болели бедра.
Ты был у меня первым, Роберт, хоть и не знал об этом. Ты был нежным и ненасытным. Дерзким. Ты спешил. Я помню стянутую с плеч блузку, твои губы, жадно ласкающие освобожденную грудь. Помню нетерпеливые пальцы, скользнувшие в джинсы. Ты просто водил ими вверх-вниз, нажимая, топя меня в наслаждении вперемешку с болью. Ты срывал мои беспорядочные "ахи", как цветы. Я вздрагивала под твоей рукой, я всхлипывала, ощущая влагу между ног.
Джинсы сползли до коленей вместе с трусиками. "Ты сладкая", - вот, что ты мне шепнул тогда. А еще: "Иди сюда. Ближе."
Я сидела на подоконнике. Ты широко развел мои ноги, избавившись от брюк, обхватил бедра ладонями с внутренней стороны... Я резко выдохнула, не сдержав тихого вскрика. Я стала твоей. Стала женщиной.
"Я... слишком быстро? Прости", - хрипло произнес ты.
Горячее тело. Рваное дыхание.
"Все хорошо..." Ты не понял. И не надо. Так лучше. Легче. Безумней.
Нет, тогда я не испытала ослепительного оргазма, не "улетела к звездам". Зато у меня был ты. Твое сумасшествие, твой приглушенный стон, искривленная губа... Я могла лишь принимать твою страсть, блаженствовать в ней, пусть все ныло, пылало, когда ты врывался в меня снова и снова, вжимая в твердую поверхность, когда я ощущала ту часть тебя внутри... - Лавли? Бетс? Ты еще сердишься на меня? Ты и в школе была милой. Мне нравятся толстушки. Но теперь... Теперь ты прекрасна, правда.
Он целовал мою спину вдоль позвоночника.
Я молчала. Воспоминания, выплывшие из глубин подсознания, были настолько сильны... Они захватили меня, унесли туда, где жило мое прошлое. Тогда я еще не знала страсти, как и уверенности в собственной привлекательности, а чувственные желания не были раскрыты. Да и желала иначе – еще не осознавая до конца, что это значит, стесняясь бурных порывов.
Лишь потом, несколько лет спустя, все изменилось. Благодаря силе воли и упорству, я сбросила лишний вес, занялась внешностью, открыла себя заново. И полюбила, не только эту, новую, но и ту, прошлую – закомплексованную толстушку. Она была доброй, искренней, скромной. Она оставалась во мне и сейчас. И вместе с детской влюбленностью, вместе со сложными девичьими переживаниями, жила бесконечная благодарность Роберту за тот первый раз. Пусть он забыл, пусть все было для него случайностью – он хотел меня там и тогда, хотел
ту меня, ласкал, шептал сбивчивые, пылкие слова. Буря эмоций, которая бушевала внутри, не оставляла места для сомнений, я не думала «со стороны». Не видела себя, не подходящую ему... Реальность была моей, пусть без прикрас, без оборванности красивого киноэпизода. Роберт брал – с нетерпением, я отдавала – с обожанием.
Я не хотела чувствовать его через резинку – хотела по-настоящему, каждый миллиметр плоти. В конце страх последствий возобладал, как в начале восторг принадлежать
ему пересилил боль от резкого вторжения. И когда, прежде чем окончательно потерять остатки разума, я пробормотала, что не предохраняюсь, а он, мучительно сдерживаясь, вышел из меня в последний момент, необъяснимое чувство потери показалось слишком острым, слишком разочаровывающим.
«Прости», - всхлипнула я, подумав, что лишила его удовольствия, но он притянул ближе, тяжело дыша, не дав отстраниться, и я почувствовала, как его сперма течет по ноге, как его тело содрогается все сильней, и долгий хриплый стон слетает с губ. Это было так... интимно, грешно, приятно. Я горела, боясь посмотреть ему в глаза, я не знала, как себя вести. Стыд и эйфория. Стыд ОТ эйфории.
Его затуманенный взгляд скользнул по моему лицу. Голос был хриплым: «Какая ты сладкая... Хорошенькая...»
Lovely. Ты назвал меня так в ту ночь, Роберт. Шепнул это, прильнув лбом к моему лбу. Я ощутила солоноватый вкус пота на губах, целуя твою кожу.
Мое время с тобой таяло, я знала. Скрыла то, что должна была скрыть, отдала все, что могла отдать. Ты заставил почувствовать себя особенной, пусть я мало значила для тебя.
Не выдержав затянувшего молчания, Роб перевернул меня к себе.
- Ты что, правда, сердишься? – он нахмурился, сосредоточенно вглядываясь в мое лицо.
Очень трудно было вернуться обратно, разбудив в себе столько почти забытых переживаний. Я смотрела на него, впитывая особенную, только ему свойственную красоту, сравнивая, вспоминая, влюбляясь в уже любимого, разрываясь от противоречивых чувств. Кончики пальцев нежно касались его щеки.
- Нет... – подавив слезы, шепнула я.
Обожаю тебя. - Дай мне еще один шанс, - осторожно улыбнулся он. – Я искуплю тот неправильный поцелуй. Искуплю таким количеством новых, что ты поверишь...
Вернув улыбку, я легонько толкнула его, заставив перевернуться на спину, и улеглась сверху. Ладони погладили грудь, наслаждаясь покалыванием волосков. Его руки скользнули по моему телу, провели по позвоночнику, потом обхватили ягодицы. Сжали... Я простонала ему в рот и тут же получила поцелуй – самый
правильный. Роберт привлек меня ближе, и его распахнутые губы, настойчивый язык лишили всех здравых мыслей.
Источник: http://anti-robsten.ucoz.ru/forum/38-87-1
