Глава 1. – И–и–и снято, – громогласно прозвучала команда режиссера.
Все, кто был на площадке, расслабились и вздохнули с облегчением.
– Это был последний эпизод. Я нас поздравляю.
В след за этими словами последовали аплодисменты и обстановка в павильоне немного смягчилась.
Последние несколько недель работа шла полным ходом. Съемки длились по восемнадцать часов, одни декорации сменялись другими с невероятной быстротой. В воздухе проскакивали электрические разряды между актерами, режиссерами, операторами. Даже гримеры и костюмеры были напряжены до предела. Картина была слишком серьезной, а сроки настолько сжатые, что не хватало времени ни на что, только съемки.
Однако сейчас наконец–то можно было расслабиться и подумать о чем–то другом. Уставшие, ослабленные сумасшедшим темпом члены группы медленно разбредались с площадки. Плечи многих были поникшие, сказывалось многодневное физическое напряжение. Но в глазах этих людей сквозило полное удовлетворение от проделанной работы.
По всему павильону слышался шепот. Нет, не потому что здесь нельзя было говорить громко. Просто голоса были осипшие от постоянных разговоров.
Чарли Томпсон сладко потянулся на своем режиссерском кресле, затем откинул голову назад и удовлетворенно закрыл глаза. Вдруг он встрепенулся и, выпрямив спину, осмотрел площадку. Она была практически пуста, но кое-кто все же еще оставался. Чарли тихонько откашлялся и громко сказал:
– Кстати, вечеринку по поводу окончания съемок никто не отменял. Через час ровно жду вас ВСЕХ.
Он намеренно подчеркнул последнее слово, глядя вслед удаляющемуся Роберту Паттинсону. Тот даже не повернулся и лишь еле заметно кивнул.
– ВСЕХ, – повторил Чарли.
Уже минут через сорок в павильоне появились столы, накрытые для фуршета, площадка в центре была очищена от декораций, и потихоньку начали сходиться виновники торжества, люди, которые работали в тесном контакте в течение нескольких недель. Они выглядели немного отдохнувшими, улыбались и даже негромко смеялись, припоминая интересные моменты съемок. Чарли, все это время пребывавший в комнате для отдыха, появился ровно через час. Команда встретила его громкими возгласами и рукоплескала стоя. Он театрально поклонился и поприветствовал всех, подняв руку над головой.
– Спасибо, спасибо, ребята, – смущенно пробормотал он.
На самом деле Чарли был очень скромным. Ростом он был невысок, немного полноват, черные, кучерявые волосы, изредка поблескивавшие сединами, торчали в разные стороны. За время съемок его волосы изрядно отросли, а причесывать непослушные кудри было не в привычках Чарли. Вне съемочной площадки он был похож на заумного ученого физика. Растерянный взгляд, постоянное бормотание. Он мог остановиться посередине улицы и начать жестикулировать, проигрывая в сознании очередную сцену. Однако как только он садился в свое кресло он преображался чудесным образом. Он сердился, если люди неверно выполняли его команды; на срыве голоса объяснял актерам, что он от них хочет. Он ругался по любому, даже малейшему поводу. Но при всем при этом, съемочная группа его просто обожала. Он был профессионалом, а не просто возомнившим о себе не бог весть что режиссеришкой, обладавшим безграничной властью. Он четко представлял себе картину еще на стадии написания сценария и лишь изредка позволял вносить небольшие коррективы в процессе съемок и монтажа. Очень редко, когда режиссерская версия его фильма не совпадала с окончательным видом картины. Он снимал только те сцены, без которых окончательный вариант фильма просто не мог существовать и иметь право на оглушительный успех. При этом он четко подбирал съемочную группу. Еще ни разу за 25 лет его режиссерской карьеры ему не приходилось менять состав группы или актеров по причине их несоответствия. Это в нем ценилось больше всего. Он мог долго подбирать актерский состав, но в итоге картинка получалась идеальной. И ни разу съемки не были сорваны из–за непрофессионализма кого–то из группы.
В итоге уже несколько лет подряд снятые им фильмы попадали в номинации на Оскар, и были отмечены данной наградой.
Он остановился в центре зала и с улыбкой принял из рук ассистентки бокал, наполовину наполненный искрящимся шампанским. Глаза Чарли быстро пробежались по лицам собравшихся. Здесь присутствовали абсолютно все, кто долгое время трудился над картиной. Работы до завершения фильма было еще много: монтаж, озвучка, окончательная чистка. Но самый сложный процесс – съемки – был завершен. А это было святое для Чарли. Он непременно начинал и заканчивал процесс съемок вечеринками. Он придерживался того мнения, что все, что легко начинается и легко заканчивается – всегда оказывается в итоге идеальным. Поэтому он трепетно относился к уже устоявшимся в его голове традициям. И любое их игнорирование со стороны кого–либо из группы действовало на него как красная тряпка на быка.
Он несколько раз повернулся вокруг своей оси, оглядывая собравшихся, и во взгляде его появилось некоторое раздражение. Ассистентка, следившая за изменяющимся выражением его глаз, втянула голову в плечи в ожидании раската грома. И как только его взгляд задержался на ней, пулей вылетела из павильона. Она стремглав неслась по длинному темному коридору к выходу, заглядывая по пути в раскрытые гримерки. Однако того, кого она искала, не было. Она выскочила на улицу и побежала к воротам. Ловко лавируя среди припаркованных машин, она услышала звук заведенного мотора. Резко выскочив из–за серого грязного студийного грузовика, она решительным движением стукнула ладонями о капот черного порше, начинавшего движение.
– Стой,– закричала она срывающимся на визг голосом.
– Ты с ума сошла, – резко нажав на тормоза, заорал Роб.
Он заглушил мотор, и опущенная крыша кабриолета позволила ему выпрямиться во весь его рост, надо признать немаленький. Глядя на нее поверх лобового стекла, Роберт покрутил тонким пальцем у виска.
– Роб, пожалуйста,– взмолилась несчастная девушка. – Ну хоть на немного.
Роб ухмыльнулся, глядя на нее. Выражение ее лица походило сейчас на кота из мультфильма про Шрека. Ну как ей отказать?!!! В ответ он только махнул рукой, и, вытащив ключи из зажигания, лениво вылез из машины. Для его роста, около шести футов, он был немного худощавым, длинные ноги, в меру мускулистые красивой формы руки, не сильно накачанный торс. В общем, для своих 24 лет он выглядел не так, как большинство его сверстников актеров и моделей. Он был по-мальчишески молод и строен и по–мужски сексуален. Огромные глаза, окруженные пушистыми черными ресницами, смело отливали голубой сталью, темные широкие брови опускались на глаза, что придавало его взгляду некую хищность. Красивой формы не слишком тонкие губы, вызывали желание дотронутся, поцеловать. Однако в целом его лицо было по–детски наивным и даже немного диковатым.
Захлопнув дверцу порше, Роб включил сигнализацию на брелке, и лениво передвигая ноги, поплелся вслед за администратором, которая подбадривала его, говоря, что это совсем ненадолго. Когда они, наконец, дошли до павильона, где стояла полная тишина, Роб со скучающим видом засунул кончики пальцев в передние карманы джинсов и виновато опустил голову. Войдя в павильон, он прошел прямо к центру, по дороге взяв со стола бокал с шампанским.
– Извините, я заснул, – не моргнув глазом, соврал он, не поднимая при этом взгляда.
Вид у него действительно был немного заспанный: взъерошенные волосы, все еще немного слипшиеся от стайлинга, торчали в разные стороны бронзовыми иглами. Чуть длинная челка спадала на один глаз, и ему все время надо было поправлять ее. Чарли оглядел молодого актера с устрашающим видом, но, оценив его внешность, подумал, что парень действительно заснул.
– Ничего страшного, – тихо сказал он, понимая, как тяжело пришлось Роберту за последние недели. – Ну что, теперь все на месте?
Ответом ему последовало громкое «Да!» и Чарли с довольной улыбкой на лице продолжил:
– Мы все отлично поработали. Было трудно… Всем… Но мы ведь – профессионалы, а значит никакие трудности нам не страшны, – он сделал глубокий вдох и повернулся в сторону Роберта. – Отдельное спасибо нашим молодым актерам – Робу и Кристен. Ребята – вы просто молодцы.
В этот момент Роберт почувствовал на своем плече легкое прикосновение теплой руки. Даже не повернув голову, он был уверен, что это она. За время совместных съемок он настолько привык чувствовать ее руки на своем теле, что узнал бы эти прикосновения из тысячи. Не поднимая взгляда, он осторожно, как будто боясь испугать ее, повернул голову. Теперь он видел кончики ее изящных бежевых балеток. Выше он просто не смел посмотреть. Губы его тронула легкая улыбка, а в глазах горел слабый огонек надежды, что они так и будут стоять рядом, так долго, насколько это позволит их жизнь. Все это время Чарли продолжал хвалить их достоинства и профессионализм, несмотря на юность и сравнительно небольшой актерский опыт.
– Я надеюсь, наш зритель сумеет разглядеть в ваших отношениях те чувства, которые вы так умело играли. Если бы мне пришлось когда-нибудь снова искать актеров на подобные роли, могу вам пообещать, что это будете только вы. За Вас, – провозгласил он, приподнял свой бокал и выпил шампанское до дна.
Все присутствующие последовали его примеру, и лишь Роб слегка пригубил пенящийся напиток, скривив губы в неодобрении. Он очень непросто относился к похвалам в свой адрес. В такие моменты он чувствовал себя неловко, на скулах появлялись ярко красные пятна – свидетельство неподдельной скромности. Он прищурил глаза и несмело посмотрел на стоявшую рядом девушку. В отличие от Роба, Кристен с удовольствием принимала уверения в собственной талантливости и ничуть не сомневалась, что она действительно настолько непревзойденная актриса, как это утверждали окружающие. На ее милом девичьем личике, покрытом веснушками, играла самодовольная улыбка, глаза горели от восторга. Было видно, что она наслаждалась повышенным вниманием к своей персоне. Все еще не убирая руку с плеча Роба, она приветливо кивала своим собеседникам, и в этом положении ее руки явно сквозило чувство собственности. Она знала, что Роб не посмеет сдвинуться с места, пока она сама ему этого не позволит. И Роб тоже знал это, поэтому просто стоял, наслаждаясь ее близостью. Она редко была настолько приветлива с ним вне съемочной площадки. Да, она флиртовала, заигрывала, заискивающе заглядывала в его светящиеся от восхищения глаза. Но это было только лишь в пределах павильона. Вне съемочной площадки она была совершенно другой. Да, между ними определенно были некие отношения, роман. Но, покидая павильон, она становилась более самостоятельной, самоуверенной и более жесткой. Но почему–то сегодня все было по–другому. Она не отходила от Роберта ни на шаг, все время держала его за руку, и он послушно следовал за ней, куда бы она не пошла, лишь изредка поглядывая на ее простое лицо. Она не являлась классической красавицей, в каком понимании это принято считать. Однако черты ее лица вызывали желание защитить ее от невзгод, подстерегающих ее в этом жестоком мире шоу-бизнеса. Она давно поняла эти качества своей внешности, и умело использовала их в своих целях.
Некоторое время они еще принимали поздравления от съемочной группы, но через сорок минут Роб не выдержал. Наклонившись к ней, что было совсем непросто, учитывая ее миниатюрный рост по сравнению с его ростом, Роб умоляюще посмотрел в ее глаза цвета молочного шоколада и, поджав губы, прошептал:
– Давай уйдем.
Она недовольно прикусила нижнюю губу и наморщила изящный носик. С сожалением она огляделась по сторонам – сколько еще людей не сказали ей, как восхищаются ее талантом. Однако также нельзя было испытывать терпение Роб. Кристен знала его нелюбовь к подобным сборищам, однако ей нравилось быть с ним. Он был настолько романтичным, непохожим на других современных парней–актеров, купающихся в лучах славы. Он даже сам не осознавал, какое впечатление производит на девушек. Он никогда не пользовался очарованием своего взгляда для обольщения, и это было непонятно. Редко какой актер, тем более играющий романтические роли, не осознает своей привлекательности. Это было нечто из ряда вон выходящее.
Кристен все еще покусывала нижнюю губу, одновременно немного поджимая ее. По словам режиссера, подобная мимика реагировала на людей безотказно в смысле желания пожалеть и утешить ее.
– Ладно, – нехотя прошептала она, и мило улыбаясь всем, взяла Роба за руку и повела за собой по направлению к режиссеру.
– Чарли, мы, пожалуй, пойдем. Я просто засыпаю на ходу, а Роб обещал подвезти меня.
Чарли просто был не в состоянии отказать ее милой, извиняющейся улыбке. Она еще раз кивнула ему на прощание и потащила Роба к выходу. Если бы ее сейчас кто-нибудь увидел, то очень удивился бы. На лице ее явственно играло раздражение. В глазах была неприязнь ко всему, о чем она сейчас думала. По дороге к машине она сердито бурчала себе под нос, что ей хотелось еще немного задержаться на вечеринке и тому подобное, но Роб совершенно не обращал на это внимание. Он уже привык к ее капризам. Он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, предварительно отключив сигнализацию, и осторожно захлопнул ее, когда Кристен села.
Сев за руль, он автоматическим движением включил зажигание, скорость и машина плавно тронулась с места. Выехав за ворота студии, он включил магнитофон, и оттуда полилась мелодичная музыка. Фортепиано звучало в унисон с легким перебором гитарных струн. На лице Роба появилось мечтательное выражение. Он с наслаждением вслушивался в каждую ноту, представляя, что это он сидит сейчас за роялем, и это его тонкие пальцы легонько нажимают на гладкие клавиши. Если бы он не был в этот момент за рулем, он бы откинул назад голову и закрыл глаза, чтобы ничто не мешало ему наслаждаться музыкой. Кристен же, казалось, совершенно не разделяла эту страсть Роба. Она смотрела прямо перед собой со скучающим выражением лица и наигранно позевывала время от времени, злясь при этом на парня, что он не замечает как ей скучно.
Наконец она не выдержала и протянула свою изящную ручку к магнитофону.
– Тут есть что-нибудь более веселое? – сердито спросила она, нажимая на кнопки настройки радиостанций. Из динамиков послышалась какая–то ритмичная музыка, которую, в общем, сложно было назвать музыкой. По мнению Роба это был просто набор электронных звуков, который не вызывал никаких эмоций в душе, кроме смятения.
Однако он не показал своего мнения, зная, что Кристен любит подобный жанр. Не поворачивая головы, он посмотрел вначале в правое зеркало, потом – в левое. Сзади была пустота, ни единого огонька, только тающая гладь дороги. Впереди тоже не было ничего. Казалось, что они мчаться в пугающую черную дыру со скоростью почти двести километров в час. Скорость была еще одной страстью Кристен. Она получала удовольствие в бешеном выбросе адреналина в кровь. Это одновременно и пугало и заводило ее. Роб также не разделял эту ее страсть, но он уже привык. Нет, страшно ему не было, просто он не получал наслаждения от того, что в один прекрасный момент он может не справится с управлением и тогда их тела смешаются с черным железом автомобиля.
Вдали показались огни большого города. Не глядя на Кристен, Роб спросил, повысив голос ровно настолько, чтобы девушка могла различить его голос среди прочих звуков, вылетавших из динамиков:
– К тебе или ко мне?
В ответ девушка лишь рассеянно пожала плечами. Роб расценил этот ответ, как приглашение поехать к ней. Просто он очень не любил привозить кого-то в свой дом, который он считал убежищем от жизненной суеты. Кристен же никогда не была против гостей и в основном их с Робертом свидания заканчивались именно у нее дома, откуда он уходил сразу же, как она засыпала. Роберт ехал по столь знакомому маршруту. Ему не надо было следить за дорогой, он знал ее наизусть. Он помнил каждый поворот, каждый дом на пути к ее особняку. Его глаза следили за дорогой, но мысли в голове путались. Они жалили, словно рой пчел. Он попытался сегодня уйти от этого, хотел более тщательно подготовится к тому шагу, который он собирался сегодня сделать. И хотя подсознательно он понимал, что это будет шаг в пропасть, в пустоту, душа отказывалась слушаться разума. Он остановился перед знакомыми воротами, но лишь на несколько мгновений, пока ворота не открылись. Проехав по аллее, усаженной замечательными цветами, он остановил порше перед домом, вышел из машины, помог выйти Кристен и они вдвоем направились к дому, держась за руки.
Ладонь девушки обжигала его холодные пальцы словно огнем. Казалось, что долгое время до этого он держал в руках огромную глыбу льда так долго, пока она не растаяла. А теперь в его ладони вдруг оказался маленький уголек. В горле пересохло, он почти не мог дышать. Глаза саднило, словно в них насыпали песок. Наверное, это последствие ношения линз на протяжении всех съемок. Ему нестерпимо хотелось потереть глаза, но он понимал, что если сделает это, то его глаза больше будут напоминать его последнюю актерскую работу – вампира, нежели влюбленного парня, который собирается сказать что-то очень важное.
Войдя в просторный холл, Кристен бросила сумочку на маленький бархатный диванчик. При этом она не упустила шанс очередной раз посмотреть на себя в зеркало и незаметными легкими движениями подправить макияж. Роберт, все это время боровшийся с желанием посмотреть на нее, поднял, наконец, глаза. На губах заиграла легкая мечтательная улыбка. Глаза его были чуть прищурены, но от этого не стали менее обворожительными. Именно поэтому он старался не смотреть на Кристен весь вечер. Он понимал, что если остановит на ней свой взгляд, то больше не сможет оторваться. Так было всегда, с того момента как он встретил ее на кастинге.
Но девушка, казалось, упорно не хотела замечать столь пристальное внимание со стороны Роберта. Она не спеша прошла в кухню, достала из огромного холодильника с зеркальной поверхностью графин, наполовину наполненный апельсиновым соком и налила ярко оранжевую жидкость в высокий стакан, на стенках которого тут же появилась испарина.
– Будешь? – лениво растягивая звуки, спросила она, даже не посмотрев в сторону парня.
Роб не ответил, а лишь отрицательно покачал головой. Не услышав положительного ответа на свой вопрос, она спрятала графин с соком обратно в холодильник. Взяв стакан, Кристен, наконец, повернулась и направилась к Робу. На ходу она сделала несколько глотков из стакана, поэтому, когда она подошла к Робу и подняла к нему лицо, губы ее были влажные от сока и блестели в свете ламп. Роб нервно сглотнул и его губы на мгновение сжались. Он смотрел на нее до боли в глазах, ее лицо то расплывалось перед его взглядом, то снова становилось резким и отчетливым. Он чувствовал, что если не моргнет сейчас, то глаза взорвутся, жжение становилось просто нестерпимым. Кристен приподнялась на цыпочки и легонько дотронулась губами до его подбородка. Выражение ее лица сейчас напоминало недавно отснятый кадр из фильма. Со слов режиссера она знала, какое действие произведет ее взгляд на Роба, который сейчас был всего лишь зрителем ее личной постановки. Она наслаждалась реакцией парня. Воздух взорвался где-то по пути между его горлом и легкими, когда она провела кончиками пальцев от запястья до локтя. Она улыбнулась своим мыслям, взяла его ладонь в свою и легонько потянула за собой, направляясь в спальню.
Роб с силой вдохнул воздух, в котором витал аромат ее духов. Глаза его непроизвольно закрылись, и в памяти встал образ из недавно отснятой сцены, где он должен был сыграть сгорающего от жажды вампира, не смеющего прикоснуться к ней, боясь сделать ей больно. Похоже, сцены из этого фильма будут преследовать его еще очень долго. Его врожденный актерский талант не давал ему возможности играть роль, не вживаясь в нее на сто процентов. И сейчас ему все еще казалось, что она – это то, что дает ему силы жить. Он медленно следовал по следу ее запаха, даже не глядя, куда идет. В его ушах звучал им же написанный саундтрек. Все было так, словно они снова на съемочной площадке, и вот-вот должно прозвучать: «Снято!!!» Но эта сцена никак не заканчивалась. Когда Роб снова открыл глаза, они были уже в спальне. В окно сквозь густые ветви деревьев пробивался яркий лунный свет. Робу казалось, что свет слепит его настолько, что даже через закрытые веки глаза жжет огнем. Он почувствовал легкое прикосновение ее теплых мягких губ к своей щеке. Следующее прикосновение было уже к его губам. Он понимал, что если не прекратить это сейчас, то он так и не сделает то, на что решился еще несколько дней назад. Именно в эту минуту его актерский талант помог ему справиться с нахлынувшими на него чувствами, и он осторожно, но уверенно взял ее за плечи и отодвинул от себя. Кристен лишь удивленно приподняла одну бровь и посмотрела ему в глаза.
Роб сделал глубокий вдох и на мгновение закрыл глаза, собираясь с мыслями, которые, казалось, разлетелись как от взрыва и парили в его голове блестящими снежинками. Когда он заставил себя вернуться к действительности, девушка все еще удивленно смотрела на него. Он легонько подтолкнул ее к кровати и мягко сказал:
– Присядь, пожалуйста.
Она послушалась, все еще не отводя от него взгляд. Роб присел прямо перед ней, одно его колено коснулось мягкого коврового покрытия. Его тонкие пальцы опустились по ее рукам от плечей до ладоней. Он нехотя убрал правую руку от ее ладони и достал что–то из нагрудного кармана рубашки. В глазах Кристен удивление сменилось вначале паникой, потом раздражением. Но Роб не обратил на это внимания, так как просто не осмеливался взглянуть ей в глаза. Он нервно облизнул губы и поднял не нее глаза. Этот взгляд из-под бровей способен был вывести из равновесия любую девушку, но только не Кристен.
Она видела этот взгляд в течение нескольких месяцев. Зато она способна была заметить то, что блеснуло у него в руке. Это открытие заставило ее встрепенуться. КОЛЬЦО!
– Нет,– резко, может чуть более громко, чем сама того хотела, сказала она.
Роб растерянно моргнул. Он не понял точно, что произошло, но знал наверняка, что это конец. Сжав зубы, чтобы не закричать, он отвел глаза и медленно поднялся. Легкими шагами он подошел к окну и посмотрел на улицу. Кристен развернулась на кровати. Теперь одна ее нога, согнутая в колене лежала на мягком матрасе. Она немного наклонилась вперед, в сторону Роба, и оперлась левой рукой на кровать.
– Зачем это? – нервно спросила она. – Ты все портишь.
Звук ее голоса громом отозвался в его ушах. Что случилось с ее тихим, мягким голоском? Этот звук был совсем чужим. Он несколько раз моргнул, как будто прогоняя нежелательное видение, и немного повернул голову в сторону этого чужого для него голоса. Кольцо в его пальцах словно расплавлялось, обжигая кожу. Он сжал его в ладони, и острый камешек впился в кожу.
– Порчу? – прошипел он сквозь зубы.
– Да, – ответила Кристен и нервно закивала головой в знак согласия. – По-моему все отлично, и тут ты себе чего-то надумал.
– Надумал? – эхом отозвался его тихий голос.
Он резко развернулся, не веря в происходящее. Двумя большими шагами он пересек комнату и уже через мгновение навис над ней грозной скалой. Сдвинутые к переносице брови придавали его лицу устрашающий вид. Но и этот хищный взгляд не произвел на нее никакого впечатления. Она видела его уже десятки раз. Кристен с отвращением посмотрела на него и, пожав плечами, покачала головой.
– Ты псих.
Эти ее слова словно разорвали его изнутри. Он резко развернулся и быстрыми шагами пошел к двери. Злость на себя самого пожирала его изнутри. До него еще доносились звуки ее голоса: «Мне всего девятнадцать! Я не готова! Не готова!» Кричала она ему вслед.
Выскочив на улицу, он добежал до машины, запрыгнул в нее и уже через несколько секунд мчался по шоссе в темноту. Ветер трепал его волосы с бешеной силой, но он намеренно не поднимал крышу кабриолета. Так ему казалось, что ветер может унести все нежелательные мысли из его головы. А у него сейчас все мысли были нежелательные. Они были ему противны до омерзение. Он раскрутил громкость магнитолы до максимума, но даже такая громкость не могла заглушить голос Кристен, до сих пор стучавший в его мозгу, как отбойный молоток. Он настолько сильно вцепился пальцами в руль, что костяшки побелели и ныли. Но он не обращал на это внимания. Он не знал, как долго уже едет, казалось целую вечность. Но это ни на дюйм не отдалило его от этой катастрофы. И когда он это осознал, то понял, что бежать бесполезно. Ему никуда от этого не деться. Осознав это, он резко нажал на педаль тормоза и рванул руль вправо. Гравий под колесами отозвался жутким грохотом сходящей лавины. Машина резко дернулась и замерла. В то же мгновение двигатель затих. Чтобы не вылететь в лобовое стекло, Робу пришлось со всей силы упереться в руль прямыми руками. Несколько минут он так и сидел неподвижно, вжавшись спиной в кожаное сиденье. Затем его тело словно обмякло. Руки безжизненно упали на колени, голова откинулась на подголовник, веки опустились, словно налитые свинцом. Дыхание его постепенно восстановилось и стало не настолько глубоким. Сердце начало биться спокойней и вскоре его стук перестал отдаваться в висках. Роб не заметил, как провалился куда–то в темноту. Остался только звук фортепиано. Больше ничего. Все звуки вселенной словно стерлись. Только четкие ноты, выскальзывающие из–под музыкальных пальцев виртуозного пианиста.
Источник: http://anti-robsten.ucoz.ru/forum/38-74-1
