Вопрос: Билл, начнем с тебя. Мы, наконец, подошли к этому грандиозному финалу – ко второй части «Рассвета». Фильм очень сильно отличается от первой части, у него совершенно другая тональность, в нем гораздо больше экшена. Изменился ли твой подход к работе, ведь сперва это были чрезвычайно чувственные сцены, а затем нужно было переходить к сценам более напряженным?
Билл: Самые большие изменения происходили, когда мы монтировали фильм. Ведь после окончания съемок прошло около полутора лет. Поэтому в нем гораздо больше визуальных эффектов. О нем в большей степени можно сказать, что создавался он уже в студии. В первом больше личной драмы, воплощенной этими актерами, второй же поднимает более общие проблемы. Так что да, было довольно сложно.
Вопрос (для Кристен, Роба и Тейлора): Вы снимались в этих фильмах на протяжении пяти лет, это значительная часть вашей жизни. Немного есть проектов, которые требовали бы стольких жертв и энергии. Все это стоило затраченных усилий? Почему?
Кристен: Каждый раз, когда попадаешь в проект, создают который люди, ведомые определенной идеей… каждый раз чувствуешь себя частью команды, ради которой ты готова на все. В этом есть нечто особенное. У тебя несколько месяцев, чтобы разобраться. И это… ты запоминаешь, как это время становилось для тебя периодом погружения в себя, чем-то интимным… и если переживать подобное тебе приходится на протяжении не нескольких месяцев, а пяти лет… такое нечасто случается! Дело также и в самом том мире, который создала Стефани, но также это и группа людей, ставших символами, людей, которым очень повезло. Не знаю… я ни на что бы не променяла… Все, что мы делаем, мы делаем чтобы получить столь уникальный шанс.
Тейлор: Когда работаешь в проекте в течение пяти лет, ты готов на все ради него. Здесь ты также учишься, я многому научился благодаря франшизе – как человек и как актер. У нас была возможность поработать с четырьмя талантливыми режиссерами. Я столько почерпнул у каждого из них, и у своих коллег я многому научился. Я сильно вырос, ведь начинал, когда мне было… когда мне было 15. Это значительный отрезок времени, и я тоже не променял бы это ни на что.
Роб: Трудно добавить что-либо. Очень мало вещей, на которые я променял бы это… Да они обо всем сказали. Нет, я не променял бы ни на что – это было замечательно. И… хорошо было!
Вопрос: Существует две разных Беллы: одна – в книгах, другая – в фильмах. Как считаешь, какая из них понравилась бы Эдварду больше? Какую из них предпочитаешь ты?
Роб: Я предпочитаю женщин из художественной литературы. А Эдвард… Это странно. Потому что мы с самого начала… Кристен со мной не согласится, но я считаю, что мы в некотором роде изменили распределение сил. В этой истории Белла постоянно спасает ему жизнь и фактически является тем человеком, который принимает решения, в книгах же Эдвард думает, что решения принимает он. Хотелось бы мне, чтобы он лучше понимал ответственность за собственные действия – он думает, что контролирует все, но это не так. И это ведет к некой потере себя… Я думаю, что Эдвард предпочел бы женщину из фильма… не знаю, мне кажется, что в книгах Эдвард немного страдает самовлюбленностью. И эту черту я не считаю привлекательной… в нем. В фильмах он более самоотверженный. Я не говорю сейчас о себе! Это очень сложный вопрос. Короче: в реальной жизни – книжная героиня; в фильме… то есть Эдвард предпочел бы девушку из фильма.
Вопрос: Это настолько значимая для Голливуда история, это часть и вашей жизни, этап вашей карьеры. Франшиза оказывала сильнейшее влияние на мир с самого начала, еще пять лет назад. Как вы пережили это? Каким образом все это стало настолько популярным в мире – как сочетание любви фанатов и актерского таланта привело ко всему этому?
Тейлор: Я никогда не видел франшизу, так же сильно ведомую поклонниками – лучшим из возможных путей. Они невероятны. Мы создаем эти фильмы для них. Не знаю, все это превратилось в нечто, чего я никогда не ожидал, да и никто из нас не ожидал. Не только во время съемок первого фильма, когда мы вообще понятия не имели о подобном, но и в дальнейшем. Все это продолжало обретать смысл, каждый раз приводя меня в шок. Но поддержка фанатов действительно невероятна. Не знаю, я все еще вынужден привыкать к этому – это не похоже ни на что иное. Невероятное чувство – знать, что у тебя за спиной такая поддержка.
Роб: Преданность сумеречных поклонников… не знаю. После первого фильма они заставили почувствовать, что ты делаешь нечто более важное. Люди… именно они сделали все это настолько важным. Подобное разбудило чувство ответственности… чувство долга, которого я прежде не знал. Все это появилось уже во время съемок второго фильма – когда люди приезжали на съемочную площадку, они будто хотели помочь, подготовить тебя, что кажется чем-то невероятным в мире цинизма.
Крис: Сложно сказать, почему все это так затронуло. Если бы существовал какой-либо рецепт, мы создавали бы подобные феномены каждый день. Забавно находиться на съемочной площадке, чувствуя все то же, что и ребята рядом – все вокруг преображалось. Вот почему я люблю свою работу – эта энергия заразна, и очень здорово чувствовать за своей спиной стольких людей. Мы не подозревали, что подобное может случиться. Мы приехали на свой первый Комиккон – и там шесть тысяч человек чувствовали то же, что и мы чувствовали. Это похоже на пламя – они разжигали в нас действительно уникальные чувства. Это чувство разделяет столько людей, так что нам действительно очень повезло. Это касается каждого поклонника, мы ведь не возносимся над ними – мы являемся составляющими единого целого.
Вопрос: Вик, ты говорил об эволюции. И это интересная сторона франшизы. Эволюцию фильма можно было наблюдать с выходом каждой части. Вы же были участником происходящего с самого начала. Что значит вторая часть «Рассвета» для всей франшизы и для вас лично?
Вик: Для меня серия этих книг представляет созданный Стефани мифологический мир. Начинаем мы с малого: Белла узнает о существовании семейства вампиров. А ко второй части «Рассвета» - и это замечательно передано в фильме - мы получаем возможность увидеть вампиров с разных уголков мира, они собираются ради этой битвы. И я считаю, что во второй части «Рассвета», наконец, Белла обретает то, о чем мечтала с самого начала – она становится вампиром. Стоит отметить, Кристен замечательно удалось передать подобное на экране. Наиболее захватывающая часть всего этого – Белла становится вампиром, становится необычной особой, какой и должна была стать.
Вопрос: Роб, Тейлор, Кристен, какая сцена из всей Саги больше всего запомнилась вам, будь то самая сложная или самая веселая. Какую сцену вы не забудете никогда?
Кристен: Все эти моменты так сильно повлияли на нас за эти годы. Мои любимые сцены очевидны: рождение ребенка, свадьба… это сложно. Оглядываясь назад, вспоминаешь и сцену игры в бейсбол – она выдалась сложной. Поэтому до сих пор осталось много воспоминаний, связанных с ней. Я не знаю… думаю… думаю, в первом фильме было много таких моментов: спускаться по лестнице в том дурацком гипсе перед выпускным, сцена первого поцелуя, снимали которую целую вечность. Мы ее дважды снимали, потому что она была важной. Ребята, не поможете мне?
Ведущая: Ты также вспоминала о сценах с Чарли, твоим отцом. Было ли ощущение, будто ты каждый раз возвращаешься домой?
Крис: Да. У нас с Билли не было слишком много материала. Но никогда не возникало вопросов – эти сцены всегда было легко снимать. Они довольно хорошо отражали их взаимоотношения в книге, поэтому нам работать в этих сценах не было трудно.
Тейлор: Ай-яй-яй. Мне вспомнились несколько, по разным причинам. Наибольшим испытанием для меня была сцена запечатления из первой части «Рассвета», ведь передо мной на стене буквально был нарисован крестик, я должен был зайти в комнату и запечатлиться на крестике. И я так: «Серьезно?!» В смысле, я и до того с ума сходил из-за всей этой идеи запечатления, а тот факт, что мне было необходимо зайти в комнату и, глядя на крестик, запечатлиться, что бы это не значило…
Роб: Ты знаешь, что это значит!
Тейлор: Это был серьезный вызов… Были также испытания, связанные с физической нагрузкой. Однажды мне пришлось носить ее на руках в течение двенадцати часов. И эта сцена также являлась довольно напряженной – это сцена из «Затмения». И у нас было приспособление, которое удерживало ее. Мне же надо было только притворяться, будто я несу ее на руках, но мы снимали в такой день, когда приспособление сломалось. В последствии меня попросили носить ее весь день. Поначалу я был не против…
Крис: Было очень холодно, а ему приходилось ходить без рубашки. Я вся дрожала, а он нес меня, оставаясь без рубашки. Весело было.
Роб: Назвать самые сложные? Они все были сложными. Была одна сцена в «Затмении» - снимали ее в самом начале, и Дэвид Слейд, режиссер, просил меня сделать вампирское лицо. Я спросил, как это? Он же ответил, что это должно быть очень страшное лицо. Снимали мы эту сцену около трех часов, а я все пытался выглядеть страшным. И в «Затмении»…
Вик: Тебе потом понравилось…
Роб: Да, все «Затмение» работалось нелегко.
Вопрос (для Вика и Билла): После выхода первой части «Рассвета» было анонсировано, что вторая часть выйдет в 3D. Так почему планы изменились?
Билл: Да, поначалу возникла идея показать все, что может видеть Белла после обращения, показать мир глазами вампира и сделать это при помощи технологии 3D. Но мы снимали оба фильма одновременно. И снимать утром сцену из первого фильма, а затем использовать специальную аппаратуру для съемок второго – это практически невозможно. Уже была назначена дата выхода первой части, и съемочный процесс нам необходимо было закончить как можно раньше. Так что все это было бы непрактично.
Вик: Да, когда мы осознали, что оба фильма придется снимать одновременно, и каждый день будут сниматься сцены из обоих фильмов, оказалось невозможным сначала использовать камеры для 3D-съемки, а затем уносить их в трейлеры. Но также мы всегда пытались преподнести историю в первозданном виде, передать героев, драму. И отвлекать этих ребят от того, что они делали, всеми этими сложными техническими приспособлениями было бы ошибкой.
Вопрос: Первым делом, хотелось бы поздравить Билла с прекрасно переданной сценой битвы. Желаете что-либо сказать об этом эпичном финале?
Билл: Я лишь надеюсь, что вы не раскроете секрет перед зрителем. Тот факт, что мы немного изменили финал. Интересно будет узнать реакцию зрителя, абсолютно не готового к подобному. В этой сцене во мне проснулся Хичкок – она абсолютно неожиданна, и расстроит многих – что хорошо. Сцена действительно была важной – мы снимали ее на протяжении нескольких месяцев, а монтаж занял около 18 месяцев.
Вопрос для троицы: Чем больше всего удивили вас поклонники? Возможно, вы вспомните что-нибудь, что они сделали, подарили вам. Сказали. Что-нибудь затронуло ваше сердце?
Роб: Думаю, за все эти годы любого рода сумасшествия… подобное иногда подавляет, как в Германии, где нас встречали около тридцати тысяч орущих людей – наши появления постоянно сопровождаются криком и шумом. А во время последней премьеры в Лос-Анджелесе поразила скромность людей, ожидавших начало мероприятия в палатках – да, они тоже кричали, но больше высказывали простые слова благодарности. Наверное, благодарности за то, что мы сохранили уважение к книгам, и к ним тоже. Это было очень мило.
Тейлор: Я уже говорил об этом, так что не хочу тратить наше время и повторяться. Но он прав. Во время последней премьеры что-то было действительно по-другому, чувствовалось, что это последняя премьера. Я люблю наших поклонников, они посвящают этой франшизе и этим героям свои жизни. Все эти татуировки – раньше я никогда не встречал столько сумеречных татуировок. И ты понимал, насколько все серьезно. Это было действительно здорово видеть – и этим мы обязаны, прежде всего, книгам – героям и созданной Стефани Майер истории. Именно их полюбили поклонники. Нашим же заданием было просто воплотить их. Надеюсь, нам удалось это, но благодарны мы должны быть ей, ведь, как я уже сказал, поклонники просто потрясающие.
Кристен: Да, во время последней премьеры я замечала в толпе людей, которых видела с самого начала. Никто бы не мог подумать, что можно пережить столь личный опыт, общаясь с огромной толпой, но мы переживаем это. Быть в центре происходящего – это странно… ведь даже обращаясь к общей массе, ты должен благодарить… даже в нормальной жизни, если находишься в центре чего-либо… я не знаю… большого.
Вопрос: Как читатели, сохраняя уважение к Стефани и честность перед поклонниками, как вы можете оценить финал истории?
Билл: Меня поразило то, как она столь простую идею сумела настолько развить. Ведь почему Эдвард влюбляется в Беллу в самом начале? Потому что не может прочитать ее мысли! Это замечательная метафора, раскрывающая, почему вас привлекает кто-либо – все дело в загадочности. Вам больше хочется узнать об этом человеке. И на протяжении всей серии, а особенно в последнем фильме – и она использует свою вампирскую силу, она создает щит, пытаясь защитить всех – и в этом проявляются все те качества, которые он полюбил. И мы имеем прекраснейший финал, взятый из книги. Она показывает, что ты делаешь и чувствуешь, если тебе кто-то не безразличен, она позволяет взглянуть, что же твориться у нее внутри. Все это будто обобщает все то, что так гениально создала Стефани – это полноценный мир, в котором вы можете увидеть, как влюбляются, показывает все те качества, которые нужно иметь, чтобы оставаться самобытным.
Крис: Я хотела добавить… у-у-у… это забавно… я всегда считала, что Белла… ведь она человек, и эту часть ее было легче всего понять… У меня никогда не создавалось впечатления, что я попала в сказочный мир – пусть я играла вампира, это казалось естественным новым шагом для нее. Как он сказал, поначалу существовало множество стен, через которые нужно было перебраться. Поражает, что к концу они не были выстроены снова… она ведь осознала, она осталась невероятно открытой, сохранила чувство материнства… да, замечательно видеть людей, вместе с которыми боролся на протяжении всей серии. Наконец, им дозволено иметь все – их окружает счастье… не знаю, это хорошее чувство.
"...Я получил множество отрицательных рецензий. Конечно, меня это ранит и заставляет сомневаться. Когда кто-то говорит мне, что я плохой актер, я не возражаю, я знаю, что мне есть над, чем поработать. Но когда кто-то говорит, что я урод, я не знаю, что сказать. Это, как… знаете, что? Это, правда меня ранит."