Дядя: Ты ведь знаешь, знаешь, все будут задавать тебе одни и те же вопросы о прошлом, либо о будущем, вопросы, на которые тебе легко отвечать, либо такие, ответы на которые будут все такими же и через десять лет.
Роб: Да… вопросы о том, что я чувствую, а я ведь и не знаю. И ты готов ответить что угодно, это странно, ведь все еще является столь важной частью твоей работы! Для меня все пока происходит в настоящем, я не чувствую ностальгию.
Дядя: А были моменты ностальгии, когда вы снимали последние кадры фильма, или же ты действительно не оглядываешься назад?
Роб: Эм… даже не знаю… У Тэйлора и Кристен был такой момент, когда они снимали одну из последних сцен. Они в этот момент говорили: «О, вот и все!». Я же не знаю. Я не испытываю подобных чувств относительно этого. В любой момент нас могли вернуть для пересъемок, поэтому казалось, что это никогда не закончится.
Дядя: Да…
Роб: К тому времени, когда мы, наконец, закончили, все готовы были бежать в разные стороны.
Дядя: Так у тебя никогда не возникало чувство, будто это последний день в школе, или же последний день в летнем лагере? Не было обещаний навсегда остаться друзьями?
Роб: Последним, что мы сделали было... …эм… Это было в Ванкувере, после трех недель ночных съемок под проливным дождем, мы замерзали. И просто разбежались после окончания, даже не попрощавшись, а затем последним, что вместе сделали мы с Кристен и Майклом Шином, это были пересъемки одной из сцен экшена, и камера все время выходила из строя, все были настолько расстроены, одним словом – замечательный последний день!
Дядя: В этом фильме Эдвард немножко меньше страдает от внутренних противоречий, которые мучили его в последних трех фильмах. Ты скучал по ним, или же тебе нравилось играть… своего героя, переживающего более счастливые времена?
Роб: Да, в смысле… Гораздо легче играть такое… ведь он... Неожиданно он становится более ведомым инстинктами… Ведь играть его постоянные переживания, всегда нужно было только подождать… но, наверное, мне понятна причина… возможно, я с каждым разом становился старше… и мое отношение ко всему этому выравнивалось.
Дядя: Ты уже можешь довольно ясно видеть свое будущее, у тебя впереди множество фильмов… Какой-либо из них является воплощением того, чем тебе действительно хочется заниматься?
Роб: Да, в смысле – все они. Даже если взять те же «Сумерки», присутствующий в них прогресс, какой бы он ни был… …но да… знаете, когда подходишь к завершению подобного, это хорошо – вновь испытывать страх относительно того, что будешь делать дальше… ведь что бы я ни делал между съемками в эпизодах Саги, впереди все равно оставалась еще одна серия, будучи чем-то на подобии страховки. Но в то же время… знаете, люди быстро забывают о фильмах, в которых ты снимался между сериями, и ты не можешь создавать… определенный образ самого себя в их сознании… И, думаю, в этом году… в «Космополисе», фильме, над которым я работал вместе с Кроненбергом, я смог показать нечто отличное от того, на что, как они думали, способен. Так что я начал хвататься за роли, кардинально отличающиеся друг от друга все это немного пугает, каждую такую роль я нахожу пугающей, так что стоит просто начать.
"...Я получил множество отрицательных рецензий. Конечно, меня это ранит и заставляет сомневаться. Когда кто-то говорит мне, что я плохой актер, я не возражаю, я знаю, что мне есть над, чем поработать. Но когда кто-то говорит, что я урод, я не знаю, что сказать. Это, как… знаете, что? Это, правда меня ранит."